Начало игры
Бретт злился. Нет, не так - Бретт ЗЛИЛСЯ. Он был просто вне себя. Он был в ярости.
Отработать две ночные смены, еще между ними припереться пораньше на репетицию, и только потому что их руководитель решил, что надо бы поставить новый номер для привлечения клиентов. Будто бы они валом не валят.
Нет, надо определенно завязывать с такими вот побегушками по разным клубам. Вот в "Вавилоне"... в "Вавилоне" было по-другому. Там Бретта, даже будучи новичком, привечали, холили и лелеяли. Хочешь на час пораньше уйти? Пожалуйста. Хочешь себе новый костюм заказать? Да ради бога. Нет, нет, за наш счет.
А здесь мало того что чаевых кот наплакал, еще отсуда туда приди, это сюда принеси, то отработай. Теперь еще это... Бретт пытался было заикнуться, что дескать, курьером он не нанимался, но его тут же поставили на место, ткнув носом в договор, в случае расторжения которого он проплатит немалую неустойку, а денег как раз не получит. Своих. Кровно заработанных. Поэтому пришлось брать увесистый сверток, в котором, судя по всему, был чей-то наряд, и тащится по указанному на листочке, выдранном из ноутпада, коряво написанному адресу.
Хотя бы квартира оказалась не в опасной неблизости от центра города, что таки прибавило Бретту немножко настроения в копилку, но все лишь самую малость.
Он вспомнил, что когда-то бывал в этом районе, граничащем с пригородом, таком благополучно-прилизанном и в то же время феерично трансформирующемся в темное время суток в локальное место вакханалий. Когда бывал и почему, особо ехидные клеточки мозга отказывались вспоминать, очевидно, это происходило в состоянии "легкого" алкогольного или наркотического опьянения. Во всяком случае, перед взглядом Бретта поплыли какие-то абсолютно нелепые и феерические картинки происходящего когда-то в этой местности.
Как он прыгает зачем-то на чужой машине, подтанцовывая сработавшей сигнализации, как кричит что-то благим матом каким-то типам в проезжающей мимо машине, как потом его, судя по всему, тащат на себе по узкому коридору, пока он, неуклюже переступая заплетающимися ногами, пытается сфокусировать взгляд на добром человеке, на которого пришлось опереться, но не выходит.
Бретт докурил сигарету почти до фильтра, пока предавался поистине сказочным воспоминаниям, еще раз сверился с успевшей смяться у него в ладошке бумажкой с адресом и к радостному удивлению обнаружил, что он почти у пункта назначения. Осталось обогнуть вот эту самую многоэтажку.
Кое как поднявшись по узкому коридору на указанный в листочке этаж, Бретт притушил окурок подошвой кеда, хулиганисто швырнул его щелчком в дверной проем и нажал кнопку звонка, поплотнее перехватив сверток.

Начнем с того, что Бретту не понравилось саркастичное замечание, которое ему отвесил этот тощенький блондин вместо приветствия. И где их только вежливости учат, этих сценических див? Разумеется, себя Бретт относил исключительно к особе с аристократичными манерами и поведением церковного мальчика.
То есть, как бы Бретт не выражался, не стесняясь в словах, как бы по-хамски не вел себя, это должно быть нормой в мировом порядке. А ежели кто-то другой позволял себе мелкие неточности в общении, то Бретт всегда удивлялся, как это его еще не настигла небесная кара.
Поэтому вы, наверно, уже догадались, как мог ответить хмурый, не спавший долгом двое суток Бретт хрипловато произнес:
- Нет, я не опоздал. Я ахуел. Здрасте, кстати, - и почесал затылок, отчего часть находившихся в тотальном беспорядке волос упала на лоб. Отбросил назад.
Так-то лучше. А этот тип. Тип? Нет, для женщины черты лица слишком резкие. Хотяяя.... А неважно, тип то укладку с утра замутил. Вот делать людЯм нечего. Тут пару раз пятерней провел и готов.
-Зайди.
После того, как у него самым наглым образом вырвали из рук сверток, Бретт всерьез раздумывал, подчиниться ему или нет. В принципе, времени у него сегодня было вагон, но как-то не очень хотелось выслушивать какое-нибудь "бабское" нытье о неподходящем размере, цвете к цвету заголовку утренней газеты и трусов и прочей галиматье. Самое простое решение созрело сразу: буркнув "до свидания", вылезти незаметно в дверь и благополучно смыться. А что? Заказ он доставил. Все чин чинарем. Если что-то не нравится, пусть засунут себе... Ну куда они там любят.
Бретт и не заметил, что со стороны смотрится странно - стоит у прикрытой, даже не закрытой на замок двери, как истукан, в коридорчике и чешет башку. Ну ни дать ни взять выпускник колледжа, ждущий даму сердца на выпускной бал.

-Хорошо. Ты даже его не помял, что удивительно. Деньги я сам отдам лично твоему хозяину. Можешь ему, передать, что я очень довольна.
Бретта вывели из задумчивости и ступора именно эти слова. Хотя задумчивость эта протекала как-то странно. Вначале мальчишка просто пытался сообразить, решить воспаленным невыспавшимся мозгом диллему, а потом, сам того не желая, поймал себе на мысли, что засматривается на этого... на эту... ну как его, ее там.
Что-то было в движениях этого существа, что-то манящее и интригующее. Эти движения не были движениями полноценной женщины, было в них что-то от девочки-подростка, примеряющей свой первый выпускной наряд - легкие зачатки грации, некоторая смущенность, которая переходила постепенно в очарование, в такую "почти-уверенность", что обладатель этого тела прекрасен. Просто не может быть иначе. Эти движения руками, которые придерживали платье, послушно развевающееся вслед за его обладателем, эта улыбка, не та улыбка, с которой этот персонаж выходит на сцену, это же очевидно. Другая, легкая и будто улыбка изнутри, улыбка самому себе, такому какой он есть.
Затем эти руки начали натягивать перчатки - так же почти женственно, робко, плавно.
Невольно завороженный, Бретт действительно походил на истукана, на мальчика-школьника, которого первый раз привели на ковер к директору.
-Постой ка.. Ты же тот стриптизер без определенного места работы. Точно!
- Что? А откуда ты... Вы..., - не успел Бретт договорить, как ему прилетел следующий вопрос, которого он, надо признаться, никак не ожидал. Вот чего угодно: насмешки, выпроваживания, разговора о ценах на платья или пусть даже о погоде. Но не следующего вопроса:
-Ты голодный?
Какой приятный голос, такой обволакивающий, мягкий, словно бархат.
Черт знает почему, но Бретт, у которого слова иногда бежали вперед работы мозга, выпалил:
- Да, я с утра ничего не ел.
И обезоруживающе улыбнулся.
- Так все-таки откуда Вы... ты... тьпху... откуда знаете меня?