QaF: last story from Pittsburgh |
|
◊ администрация ◊
   
◊ цитата дня ◊ 
тут что-то |
|
|||||
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » QaF: last story from Pittsburgh » √ архив локационной игры » Bruckner-Novonty's apartment
Уютная квартира в несколько комнат, украшенная греющими душу безделушками и рассказывающая гостям о том, что в ней обитают совершенно разные, но близкие по духу люди.
|Welcome home
Отредактировано Michael Novotny (2012-05-20 23:54:41)
Изрядно продрогнув - вечером сильно похолодало - Майкл вошёл в квартиру, щёлкнув выключателем, и замер на пороге. В помещении было тихо и по-больничному опрятно: книги Бена, обычно разложенные на всех горизонтальных поверхностях, мирным строем стояли на полках; на креслах и диване не были разбросаны футболки и тетради Хантера, даже сувенирные пластмассовые супергерои стояли на комоде ровным строем. Майкл стянул куртку и бросил её на спинку стула, чтобы добавить хоть немного беспорядка в эту смертную тоску.
В Вавилон идти не хотелось. До него было несколько кварталов промозглого сырого сентябрьского вечера, который портил настроение виртуознее самого мистера Кинни. "Да что же я всё о Брайане-то?!"
Но думать о друге было действительно просто, он хотя бы был рядом. Если же позволить мыслям о том, что Бэн далеко и вернётся ещё не скоро, прокрасться в голову, то можно и в депрессию впасть по тихой грусти. Чего бы очень не хотелось.
- Что ж, в Вавилон, значит, в Вавилон! - приказал сам себе Майкл и отправился в душ.
Горячие струи оплели тело, заставив вздрогнуть, но в голове посветлело. Хорош бы он был, если бы остался дома, бросив Брайана в одиночестве. Майкл не сомневался в том, что Кинни сумеет найти себе компанию, но его терзали смутные сомнения, что особого удовольствия от этой компании Брайан не получит. Ну, хотя бы морального. Впрочем, когда он задумывался о морали?
Наскоро вытеревшись, Майкл облачился в свежую майку и джинсы, растрепал чёлку, капнув на ладонь геля для укладки, накинул куртку, вышел из квартиры и стремительным шагом, чтобы не дать накопленному теплу выветриться из тела, отправился в святая святых веселья и разврата.
Ночной клуб "Babylon" » Второй этаж
Отредактировано Michael Novotny (2011-11-25 05:28:55)
Ночной клуб "Babylon" » Второй этаж
Не без труда добравшись до выхода из "Вавилона", Майкл вышел на улицу и на мгновение замер, как вкопанный. Видимо, холодный воздух сентябрьской ночи, с ног до головы окатив свежестью, проветрил ему и мозги. И с чего вдруг его так внезапно понесло домой? С парнем тем, Алексом, не попрощался толково, да и себе расслабиться не дал...
Майкл осмотрелся. Ночь была в самом разгаре, очередь у клуба не только не поредела, а, казалось, наоборот, выросла раза в два. Новотны улыбнулся уже начавшему удивлённо коситься на него охраннику и дошёл до перекрёстка. Либерти Авеню словно не заметила смены суток; повсюду гуляли, обнимались, целовались, цепляли дружков на ночь нарядные люди - в основном парни - разной степени трезвости и развязности. Неподалёку призывно мигали шашечками такси, но Майкл решил ещё раз пройтись пешком и окончательно выветрить из головы всю дурь.
Без приключений добравшись до дома и упав на любимые пёстрые простыни, он почти сразу отключился.
С чем у Майкла практически никогда не было проблем, так это со сном. С явью он не дружил гораздо чаще. Сколько бы ни было выпито, выкурено, выработано или вые... В общем, что бы Новотны ни творил накануне, это почти никогда не отражалось на крепости его сна и качестве сновидений. Остатки этой ночи не стали исключением - Майкл прекрасно выспался, отдохнул, как говорится, и телом, и душой. Проснувшись и утопив лицо в подушке, мужчина пытался задержать стремительно улетучивающиеся остатки сна, в котором его обнимали чьи-то сильные руки. Хотелось верить, что они принадлежали Бену, но в тот момент Майклу было настолько уютно, что он даже не пытался думать, наслаждаясь моментом. Когда же в голову пришли первые разумные мысли, Новотны подскочил с кровати, как ошпаренный, и, схватив будильник с прикроватной тумбочки, уставился на циферблат. Стрелки насмешливо замерли в районе десяти.
- Бля-я-я! - Майкл рухнул обратно на постель с будильником в руке. Рабочее утро накрылось медным тазом. Видимо, чересчур хороши были руки из сновидения, раз не дали проснуться вовремя... Сколько раз Майкл до этого опаздывал на рабочее место, можно было пересчитать по пальцам.
Первым порывом Новотны было, вихрем промчавшись по квартире, ополоснуться в душе, одеться и бежать на работу, но сонная нега, всё ещё гуляющая в отголосках сознания, напомнила, что на магазине висит табличка, поясняющая, что он закрыт по техническим причинам, что Майкл является сам себе начальником, и поэтому, если он в кои-то веки начнёт продавать комиксы после обеда, мир не рухнет.
Водрузив часы обратно на тумбочку, мужчина завернулся в одеяло, надеясь вновь почувствовать отголоски ночного блаженства, но то, что последовало за пробуждением, разметало всю томность, как ветер - осенние листья. Новотны выбрался из кровати, выглянул в окно, за которым природа по-прежнему показывала серо-жёлтые комиксы, вздохнул и направился было в душ, но потом передумал и набрал ванну. Не работать, так от всей души!
Вдоволь належавшись в ароматной пене и с удовольствием, не спеша, выпив кофе, Майкл отправился завтракать в кафе к матери.
Liberty Avenue/Либерти Авеню » Кафе "Liberty Diner"
Отредактировано Michael Novotny (2011-10-17 01:41:08)
Питтсбургский научно-исследовательский институт скорой помощи
Он снова играл на грани пропасти, снова кто-то пригласил его в этот странный танец. Кто-то? Или что-то? Впрочем это уже не важно, хотя... наверно это все-таки были Его Величество Случай и Госпожа Фортуна. Ведь только трое из всего рейса пострадали сильнее всего и только у одного из них, помимо всех полученных травм, когда-то обнаружили неизлечимое заболевание, с которым он постоянно бьется, сражается каждый день и пока ему удается сдерживать напор хвори. А ведь это уже не первый раз, когда он оказывается на больничной койке, не первый раз заставил любимого мужчину переживать, не находить себе места... Захотел сделать сюрприз, а в итоге вот что получилось. Почти неделю провел Бен в больнице, а над его койкой толпились врачи и медсестры. В его палату приносили открытки от студентов, цветы от студенток, даже несколько мягких игрушек. Кто бы мог подумать, что ребята так остро воспримут случившееся и окружат любимого профессора тонной заботы. Приходил Брайан, приходила Дебби, да много кто приходил. Но самое важное, самое главное - это то, что Майкл ни на минуту не покинул его, оставаясь рядом. Не в самой палате, ибо часто его туда не пускали, но где-то на этаже. Через пять дней ему разрешили отправиться домой, но при этом строго настрого велели соблюдать постельный режим. Ответственность возложили на супруга, а потом известили о том, что курьерская почта переправит все открытки и презенты по адресу их проживания - ничего не уйдет в сторону. Игрушки, правда, вряд ли останутся дома. А вот открытки... Что ж - это чертовски приятно, как-то еще теплее на душе стало. Майкл осторожно усадил осунувшегося супруга в машину, после чего они еще долгое время сидели, переплетая пальцы рук между собой. Лицо любимого, что украсила темная щетина, светилось от счастья, сейчас он выглядел очень счастливым и спокойным. Стоило только посмотреть на него, как где-то внутри сразу же зажигалась лампочка, извещающая о том, что нужно как можно скорее встать на ноги, что нельзя больше заставлять самого близкого в мире человека так переживать. Машина тронулась, а через какой-то промежуток времени супруги оказались дома. Всю дорогу Бен молчал, смотря куда-то в окно, но при этом не переставая мягко сжимать пальцы любимого рукой, что не была закована в гипс. Если честно, то можно было и отказаться, но врачи настояли на этом, а Майкл поддержал данное решение. Пришлось облачить конечность в белоснежную броню, пока кость снова не срастется как надо. Машина остановилась, нужно было выходить. А выходить так не хотелось. Хотелось сидеть в салоне автомобиля, притянуть к себе любимого, мягко обнять и вновь напитаться его теплом, вдохнуть знакомый и до боли в сердце родной аромат его волос, его тела, сомкнуться губами в горячем поцелуе. От одних только этих мыслей в голове все шло кругом. Их разделяло такое большое расстояние и профессор не переставал думать о муже, о своей семье, да и вообще о том, что ему в итоге повезло. И все это везение немного, а если честно, то и не очень немного, портила одна строчка - частичная потеря памяти. Как позже узнали Бен и Майкл, это проявилось в том, что светловолосый мужчина не узнал некоторых людей, которые к нему приходили, но при этом с легкостью воспроизвел чуть ли не всю стезю, по которой шли влюбленные на пути к своей свадьбе (конечно об этом он рассказал только супругу, который, в свою очередь, известил докторов, что тут все в порядке). Рассказал о Тибете, но когда его спросили о ком-то... профессор прямолинейно ответил, что не может вспомнить. Как оказалось позже, ничего очень страшного в этом нет, но чтобы не запустить состояние, Майклу нужно будет пытаться разбудить память полностью, помимо того, что Бену тоже нужно пытаться вспоминать. Если ничего не делать - это может очень плохо закончиться. Так и закончился сюрприз, который хотел профессор преподнести хозяину своего сердца. Летел бог знает откуда, хотел застать мужа на работе, а в итоге все покатилось в тартарары. Но так ли все плохо? Может быть и нет, может и надо найти в этом светлую и положительную нотку, которая согреет тебя. И эта нотка есть и даже имя у нее есть - Майкл Новотны-Брукнер.
- Вот мы и дома - наконец-то произнес хоть что-то Бен, когда взглядом нашел окна их квартиры и губы его изогнулись в чуть заметной улыбке. Руку Майкла пришлось отпустить, после чего профессор самостоятельно попытался выйти из машины. С первого раза у него не получилось - ноги чуть-чуть забыли как ходить. Все-таки даже пять дней в полностью неподвижном состоянии тоже сказались на общем состоянии его тела. Рукой тут же остановил любимого, без слов говоря, что ему нужно это сделать самому, нужно снова почувствовать себя. Прошло наверно минут десять или даже больше прежде чем мужчина таки вылез из автомобиля и тут же ухватился на дверь, ибо слабость мгновенно разошлась по всему телу. И сейчас профессор выглядел каким-то ну очень беззащитным и беспомощным. И от осознания этого ему становилось как-то не по себе. Шаг... еще один шаг, снова схватился за дверь, потому что повело куда-то в сторону, но потом тряхнул немного головой, хоть и нельзя этого пока делать. Зрению вернулась ясность, а движениям большая уверенность. И вот уже светловолосый красавец-преподаватель обошел автомобиль и открыл дверь, разделяющую его и водителя. Открыл и протянул свободную руку, после чего мягко, нежно, местами трепетно потянул супруга на себя, буквально роняя на свою широкую грудь, обхватывая спину, пропустив конечность под рукой. И так они и застыли на месте. Бен уже точно не желал никуда больше идти, ощущая близость и тепло родного тела, накрывая голову ласковым и заботливым поцелуем.
- Прости... - почти шепотом, почти неслышно, но Майкл точно услышит. А мимо проехали еще машины, раздавались какие-то нехорошие выражения, гудки. Но пошло оно все по известному адресу. Все, что сейчас было нужно истерзанному борьбой профессору - это просто обнимать того, кто когда-то навсегда оплел сердце прочными нитями, кто завоевал это сердце, кто стал целым миром и даже больше. Извинялся за все: за то, что не предупредил; за то, что преподнес вот такой вот "сюрприз"... При этом ни на секунду не ослабил своих объятий, словно испугался, что может потерять эту минуту, этот миг, это все.
Отредактировано Ben Bruckner (2011-11-26 12:12:31)
Питтсбургский научно-исследовательский институт скорой помощи
- Не нужно, - прошептал в ответ Майкл, уткнувшись носом в куртку мужа. – Ты жив, и это главное. – Слова дались непросто, в горле опять застыл комок, но мужчина справился с собой и увлёк мужа домой. Все передряги закончились, и не было смысла бередить пережитое, пытаться думать о пресловутых «если». В который раз жизнь показала им своё истинное лицо, свою ценность, и Новотны очень хорошо запомнил этот урок. Какая теперь разница, что пришлось перенести, главное, что теперь они вместе, несмотря ни на что. Когда цель так ценна, разве можно говорить о средствах?
Утром двадцать девятого сентября Майкл проснулся оттого, что что-то очень жёсткое ткнулось ему в подреберье, заставив дыхание сбиться. Спросонья, да ещё и закашлявшись, мужчина не сразу сообразил, что происходит, но быстрый взгляд на вторую половину кровати всё объяснил и заставил улыбнуться. Осунувшийся и растрёпанный, но такой родной Бен, переворачиваясь, неловко двинул загипсованной рукой и задел Майкла, но в тот момент Новотны позволил бы вывалить на себя целый грузовик кирпичей, только бы муж продолжал так же безмятежно улыбаться чему-то во сне, только бы его ресницы так же отбрасывали на бледные щёки длинные в смутном утреннем свете тени, только бы его грудь так же ритмично поднималась и опускалась в такт дыханию. Несколько минут Майкл пролежал, просто прислушиваясь, как с лёгким шелестом воздух выходит из лёгких Бена – им в очередной раз досталось, и за те несколько дней, что их хозяин провёл в больнице, они просто не могли восстановиться полностью. С того момента, как Бен уехал в Тибет, прошла, кажется, вечность. Маленькая такая персональная вечность отдельно взятого Майкла Новотны, в которой ночами было тягуче тоскливо наедине с прохладными простынями и несмятой подушкой рядом, в которой кофе по утрам горчил, а до вечеров лучше было вообще не доживать. Майкл подолгу засиживался на работе после закрытия магазина, листал уже давно выученные наизусть журналы и не верил, что можно так тосковать по человеку, словно в его отсутствие какая-то часть самого мужчины взяла долгосрочный отгул и обещала вернуться только вместе с любимым. Долгие часы после возвращения домой с работы Майкл смотрел фильмы, на которые раньше не хватало времени, играл в компьютерные игры и пытался ещё сотней способов убить время. Последняя мысль заставила вздрогнуть. Нет уж, никаких мыслей о смерти, хватит, надумался так, что до сих пор тошно. Новотны взглянул на спящего мужа, на его точёные черты, рельефное сильное тело и почувствовал, как по истосковавшемуся по страсти телу прокатывается волна желания, но тут же с толикой сожаления одёрнул себя: никакого секса, пока состояние мужа не стабилизируется окончательно.
- Я люблю тебя. – Приподнявшись на локте, Майкл коснулся губами приоткрытых губ мужа, со вздохом поднялся и отправился в ванную комнату, надеясь, что холодная вода остудит если не голову, то хотя бы тело: Бена хотелось неимоверно.
Приведя полный в порядок себя и в относительный – свои чувства, Новотны с чашкой свежесваренного кофе уселся на диван с ноутбуком на коленях, проклиная себя за то, что поддался на уговоры Брайана и согласился участвовать в вечеринке в стиле Венецианского карнавала. Да, ему была нужна разрядка, да, нужно было отвлечься, но бросать Бена буквально после того, как тот поднялся с больничной койки, казалось Майклу чуть ли не предательством. Услышав о планируемом действе, Бен загорелся идеей участия в нём, но Новотны со скандалом заставил мужа от неё отказаться. Ещё не хватало – ушиб головного мозга, сам еле на ногах стоит, синяки с царапинами не сошли с лица и тела, а уже хочет по клубам мотаться. Майкл отпил кофе, обжёгся, выругался и замахал рукой перед высунутым языком, остужая его. Отставив кружку на журнальный столик и коротко вдыхая ртом, мужчина начал сосредоточенно щёлкать по ссылкам, которые ему выдал поисковик: Майкл искал подходящий костюм и заодно читал о персонажах, которых можно встретить на улицах Италии во время проведения карнавала. Увлёкшись – праздник оказался воистину занимательным, как оказалось, он почти ничего о нём не знал, хотя гены живо отзывались на информацию и феерические иллюстрации – Майкл почти забыл о том, что собирался с утра пораньше объехать несколько художественных салонов в поисках маски и наряда, и вынырнул из всемирной паутины только спустя полтора часа. Допив одним глотком остывший кофе, он оделся, вышел на улицу и, поймав такси, отправился в центр города.
Как и подозревал Майкл, большинство продавцов смотрели на него большими глазами, когда он осведомлялся о наличии в том или ином магазине венецианских масок, не говоря уже о костюмах. В итоге, намотавшись по худсалонам и собрав все известные ему маты на Брая с его сумасшедшими идеями, Новотны купил тёмную маску с длинным клювом и изогнутыми разрезами для глаз и длинную бархатную накидку, подбитую переливающимся чёрным атласом. Покупки ощутимо ударили по кредитке, Майкл и представить не мог, что за такую, пусть и красивую, но совершенно ненужную тряпку вместе с изящно украшенным куском из папье-маше могут запросить столь круглую сумму. Но выхода не было.
Всю обратную дорогу домой мужчина не мог отделаться от ощущения, что наряд, который он приобрёл, принадлежит какому-то отнюдь не положительному герою, и, ещё раз прошерстив интернет после возвращения, подтвердил свои опасения. Нет бы этой маске быть хотя бы синей, можно было бы сойти за Капитано, а так – придётся быть Чумным Лекарем, вот счастье-то! Остальные завсегдатаи и гости «Вавилона» наверняка озаботились покупкой костюмов и масок заранее и не будут выглядеть, как… он. Майкл шумно выдохнул, закрыл ноутбук и, услышав, что Бен начал ворочаться в постели, видимо, просыпаясь, пошёл варить кофе и делать бутерброды, чтобы через дюжину минут зайти с подносом в спальню и со счастливой улыбкой, забыв о вечеринке, Брайане и Венеции вместе взятых, любоваться просыпающимся мужем.
Отредактировано Michael Novotny (2011-11-29 05:40:39)
Он хотел было сказать, что нужно. Хотел чуть-чуть поспорить, но зачем оно нужно? Сейчас его мужчина припал к груди, дарил тепло и свет в душу и сердце. Было бы преступлением портить такой момент. Поэтому Бен просто промолчал, лишь сильнее обнял Майкла, прижимая к себе. Но в итоге объятия эти пришлось на время разорвать, ведь не будешь же вечно стоять на улице? И вот они дома... Как же скучал он по этой квартире. Пришел и понял, что как будто все в первый раз, что как будто здесь и не был никогда. Это странное и теплое ощущение. Улыбнулся, взглядом поймал взгляд мужа и снова улыбнулся.
Ночью он спал очень крепко. Ему не снились сны. Вернее, может быть они и снились, но мужчина просто не запомнил ничего из того, что ему показывал мозг. Под боком спал любимый мужчина, согревая своим телом измученного сражением профессора. Наступило утро. Бен спал на одном боку очень долго, отчего все рычажки организма мгновенно дали команду перевернуться на другой бок. Но из-за гипса сделать это оказалось куда сложнее, чем могло показаться. Случайно задел твердой поверхностью капкана любимого, после чего что-то пробурчал недовольно, что относилось... а к чему же оно относилось? Сон продолжал владеть всем телом профессора, он даже не услышал слов Майкла, но губы... губы то все ощутили и все поняли, поймав поцелуй, задерживая его на себе, чтобы не дать Бену упустить этот вкус и эти чувства, когда проснется. Пока муж ходил в душ и занимался приготовлениями к вечеринке, светловолосый мужчина продолжал спать. Позади остался небольшой скандал, связанный с тем, что больной захотел тоже поприсутствовать на это мероприятии. Но супруг остановил его, но остановил ли? Об этом еще предстояло узнать. В итоге Бен снова заснул, а Майки занялся своими делами, щелкал в поисковике о нарядах и персонажах, ездил и заказывал и так далее, так далее, так далее. Травмированный снова впал в сон, а потом снова начал просыпаться. Сладко потянулся и шумно зевнул, да так шумно, что его наверно весь дом услышал.
- Доброе... - он удивленно осмотрелся - утро.
Надеялся, что супруг будет лежать рядом, а его не было. Приподнялся на кровати, упираясь спиной в спинку, после чего потянулся рукой к тумбочке, беря оттуда фотографию. Именно такая же путешествовала с ним в Тибет. Он искал там единения с собой, но мыслями постоянно возвращался к любимому, представляя его во всех ипостасях, от некоторых из которых просто дух захватывало, приходилось успокаивать себя известным методом. Прямо там, в горах. Кто бы услышал - не поверил бы. Бывало, что уйдет в горы со спальным мешком, сядет где-то в богом забытом месте, достанет фотографию и часами ее рассматривает. Вспоминает все, что уже произошло с ними и представляет то, что может произойти, причем только самое лучшее. И сейчас Тибет вернулся в голову, стоило только вновь посмотреть на эту фотографию, облаченную в рамочку. Как по заказу, через несколько минут в спальне появился супруг, держа в рука поднос с завтраком. На лице его играла счастливая улыбка. От этого зрелища Бен и сам улыбнулся, хотя все еще был сонный, но быстро просыпался, приходя в реальность полностью. Вскоре на на кровати оказался поднос, а рядом и любимый, котором предстояло услышать одну новость.
- Доброе утро - он повторил еще раз, беря свободной рукой чашку кофе, чтобы отпить из нее ароматного напитка, а потом пришлось ставить ее на место, чтобы взять бутерброд и откусить, потом положить бутерброд и взять чашку кофе, чтобы отпить. Вот такая вот сложная и нагруженная последовательность действий на ближайшее время станет для него самой обычной, самой нормальной. Майкл его опередил. Бен сам хотел встать и приготовить какой-нибудь умопомрачительный завтрак, чтобы порадовать любимого. Но не вышло. Ну и ладно, наверстает потом. Ох как наверстает. В голове сразу промелькнула мысль о том, что как только врачи признают его состоянии хорошим - он не выпустит мужа из постели в ближайшие... кхм... несколько дней, даже если придется пропустить работу, забить на лекции и так далее.
- Вкусно - с набитым ртом выдал профессор, проглатывая бутерброд и запивая его кофе, после чего вздохнул и улыбнулся. В это время на телефоне раздался сигнал, известивший о том, что костюм прибыл в магазин и его можно приезжать и забирать. Ну вот и пришло время все сказать.
Интересно, а в каком костюме мне было бы лучше? В первом или во втором? Наверно все-таки во втором, раз я его выбрал. Или... может нужно было выбрать вот тот? А уже поздно. Как там написали? Заказ обмену и возврату не подлежит. Осталось теперь сказать Майки так...
- Милый, вообщем... это... я понимаю, что ты не хочешь, чтобы я шел - Бен посмотрел на супруга, после чего вздохнул и улыбнулся - но я все равно пойду. И кстати мой костюм уже прибыл в магазин. Осталось поехать и забрать его.
Он знал, что любимый точно не одобрит эту идею, ведь за плечами у них еще тлел скандал, с которым Майклу удалось отговорить профессора от этой затеи. Но как оказалось не удалось. Светловолосый красавец четко решил, что пойдет вместе с мужем и не отпустит его одного. Кроме того и ему тоже хочется развлечься немного, а сидеть одному в квартире - это же просто пытка будет.
Блин, я же не проверил, сколько у меня денег есть в распоряжении. Надеюсь, что хватит. Я ведь так был очарован костюмом, что совсем забыл узнать цену. Просто заказал, пока любимого не было дома. Он то думал, что я сплю. А я не спал. И пока он ездил по магазинам, я сидел в интернете и заказывал костюм и себе. Удалил все ссылки, чтобы он ничего не нашел. Думал даже не говорить, а прийти позже и сделать сюрприз, но лучше скажу сейчас.
Хотел схитрить, хотел инкогнито даже проникнуть на эту вечеринку, но потом передумал.
- И отказов я не принимаю - в этот раз голос прозвучал куда серьезнее. Он действительно решил пойти.
- Милый, вообщем… это… я понимаю, что ты не хочешь, чтобы я шёл, но я всё равно пойду.
Чересчур осторожно и медленно поставив поднос на прикроватную тумбочку, Майкл тряхнул головой, надеясь, что ослышался. Однако прямой и чуть нахмуренный взгляд мужа говорил о том, что решение действительно принято.
- Бен, ну мы же обо всём договорились! – воскликнул Новотны, всплеснув руками. Не верилось, что придётся заново доказывать мужу, что ему пока нельзя не то что ходить по клубам, а даже в супермаркете надолго оставаться. Громкая музыка, вспышки света – это совсем не то, что нужно потревоженному и отнюдь не пришедшему ещё в порядок мозгу.
- И отказов я не принимаю.
Вот. Вот он, профессор Брукнер в своей истинной ипостаси: строгий, немногословный, решительный – Майкл даже не знал, радоваться или плакать. С одной стороны, он соскучился по такому Бену: в больнице и после неё он стал мягче, как-то неувереннее в себе, что ли… Впрочем, за объяснениями далеко ходить было не нужно - сложно пытаться строить из себя каменного голема, только-только выбравшись из бессознательного состояния. А с другой, Новотны понимал, что теперь, восстановившись лишь относительно, Бен будет вести себя, как абсолютно здоровый человек, желающий пользоваться всеми благами современного мира.
- Бен, послушай… - Негромко начал Майкл, не отрываясь смотря в яркие серо-голубые глаза мужа. – Я понимаю, что тебе хочется развлечься, что ты не хочешь отпускать меня одного, но пойми, что тебе нельзя, нельзя, - повторил он уже громче, - пока никуда ходить! Тебя из института скорой помощи выпустили только при условии соблюдения постельного режима, твой больничный в универе может накрыться, если кто-то увидит, что ты по клубам таскаешься вместо того, чтобы лечиться, да и… - Он сдержал ругательство. – Ты ещё недостаточно здоров для подобных мероприятий! – под конец мужчина уже говорил сбивчиво, на повышенных тонах. – Понятно, что в твоих глазах я выгляжу последней сволочью, оставляя тебя дома одного на время вечеринки, я уже и сам не рад, что согласился идти, но я пообещал, понимаешь, пообещал Брайану, что приду!
Выпалив последнюю фразу на одном дыхании, Новотны отвернулся и уставился в стену. Ему были понятны чувства и желания Бена, но он не мог позволить ему наплевательски относиться к своему здоровью. И здесь, помимо вполне оправданной тревоги за любимого, в игру вступал неизживаемый эгоизм Майкла, которого он в себе просто не замечал, пылая праведным гневом. Мужчине казалось, что Бен не понимает, как ему было больно и страшно видеть лежащего без движения любимого человека, не зная, выкарабкается он или нет, а потом следить за каждым его жестом, убеждаясь, что опасность миновала. Казалось, что профессор не осознаёт всех тех волнений, что пришлось пережить его мужу, раз настаивает на таком.
Отказов он не принимает. И когда только костюм заказать успел?
- Я просто не пущу тебя, даже если самому придётся не идти! – и плевать на все обещания! Новотны поднялся с кровати, но пришедшая в голову свежая мысль снова заставила взглянуть на Бена, но уже внимательнее. Может быть, он просто ревнует, боится отпускать Майкла одного, думая, что тот может найти себе какое-то приключение на вечер? Подумал – и тут же обиделся и на мужа, и на себя. На Бена – за своё же гипотетическое предположение, а на себя за то, что вообще допустил такую мысль.
Костюм Бена можно и не забирать, ничего, не сегодня, так в другой раз его обязательно купят, а свой нужно засунуть куда подальше, глядишь, и пригодится когда-нибудь. Мозг просчитывал рациональные пути выхода из ситуации, а сердце всё равно было не на месте. Ну как можно так поступать?! Ведь всё уже было решено, причём решено малой кровью, а теперь простой спор грозит обернуться серьёзной ссорой. Уже не раз у супругов коса находила на камень так, что искры летели во все стороны, и Майкл по опыту знал, что кому-то придётся уступить, чтобы конфликт не привёл к необратимым последствиям, и с негодованием понимал, что сдастся, скорее всего, сам, но продолжал увещевать мужа, пытаясь в сотый, наверное, раз достучаться до его благоразумия.
- Если с тобой, не дай Бог, что-то случится, это будет на моей совести. – Резче, чем следовало, проговорил мужчина, облокотившись на дверной косяк и сложив руки на груди.
- Разве договорились? - испытывающим взглядом светловолосый мужчина посмотрел на супруга. Он конечно сдал свои позиции в первый раз, но это совсем не означало, что он полностью отказался от этой идеи. Ему тоже хотелось туда пойти, да и сейчас, после крепкого сна, профессор чувствовал себя вполне хорошо... если можно было так сказать. Хотя бы голова уже не болела. И вот Майкл начал... сначала говорил тихо, потом громче ,а потом и вовсе на повышенных тонах.
- Почему нельзя?! Только потому, что я сколько-то там дней провалялся в больничной койке? - даже кофе пить перестал. В его голосе сейчас куда-то исчезла мягкость и осталась строгость... возможно, что и какой-то металл, но это скорее всего просто покажется. Даже может казаться, что Бен совсем не понимает, что с ним произошло и совсем не ценит того, что врачи его вытащили из лап госпожи с косой, чье имя известно многим.
Я все равно пойду, даже если придется подхватить его на плечо и потащить с собой. Вот еще вздумал, идти одному. Ему там скучно будет без меня. А от моего костюма... он просто не устоит и тогда... мы продолжим мое лечение. Господи, Бен, о чем ты думаешь? А о чем я думаю? А я все правильно думаю. Я хочу его... с самого того дня, когда уехал в Тибет. Столько не было его рядом, что я теперь наверно с ума сойду, если не... не да. Сейчас не об этом.
Он спокойно слушал, пока муж повышенными тонами пытался доказать ему, что его мнение не правильное, пока Майкл приводил двести три причины, почему нельзя туда идти. Даже слишком спокойным. Он просто смотрел на любимого, словно изучая его. Сверлил взглядом, но не так, чтобы уничтожить, а... сложно подобрать слово, которое описало бы.
- Нет, послушай! - в голосе Бена мелькнула более высокая, более напряженная нотка - мы же не собираемся там прыгать как сумасшедшие, так?! Или собираемся?! Не важно короче! Сегодня мы сходим туда вместе, отдохнем. Пойми меня, я и так заставил тебя слишком сильно волноваться! Мне больно от этого! Больнее, чем от трещины в кости или от частичной амнезии. Я заставил тебя волноваться и переживать!
Мужчина, если честно, вообще не особо представлял, что такое говорит, но старался выбрать слова, которые не ударят по любимому. Он очень не хотел ругаться, очень не хотел. Но, похоже, этого не избежать.
- Мы идем туда, слышишь?! ИДЕМ! - в это время голова предательски отозвалась болью, но светловолосый профессор и виду не подал, сцепил мысли и дождался, пока голова утихнет - побудем там немного, а потом поедем домой! Тем более ты только что сам сказал, что обещал! Обещания лучше сдерживать. Ведь неприятно будет правда?! А я пойду с тобой. Может быть не буду там слишком долго сидеть, но я хочу пойти, понимаешь?! Мне так давно не хватало тебя, всего этого, всего антуража "Вавилона" и всех, кто там есть! В Тибете я был в тандеме только с природой и самим собой! Это очень хорошо, но я не могу так! Майкл, любимый, мне правда лучше, правда! Я хоть сейчас вскочу и на одной руке тебе двадцать раз отожмусь, ты этого хочешь?! Чтобы я доказал, что мне хорошо? И ты тогда отпустишь меня?! Дурачок! Я хочу пойти туда с тобой. Я хочу, чтобы взял меня под руку и мы отправились как пара, как любящая крепкая семья, чтобы на зависть всем!!! Пусть видят, что никакие проблемы нас не смогут подкосить!
Его буквально прорвало. Бен просто не мог успокоиться, при этом сам не понимал почему. Возможно, что так надо? Людям иногда жизненно-необходимо выговариваться, иначе это будет бомба замедленного действия. Тело уже затекло от постоянной лежки, посему профессор скинул с себя одеяло, вставая с кровати куда более уверенно и четко. Из одежды на нем были только трусы, так что торс и ноги мгновенно ощутили легкую прохладу, лишившись теплой защиты. Он подошел к окну и посмотрел куда-то вдаль. Что-то в его груди кипело, что-то неприятно жгло.
- Ты совсем да? Да как ты смеешь такое на себя говорить?! Майки, любимый, милый! Скажи мне, когда мы в последний раз куда-то ходили вместе? Когда я пригласил тебя в кино или повел в ресторан, или что-то еще? Тебя не угнетает этот факт?
Сейчас он не смотрел на супруга, но ловил его взгляды на себе. Строгий и спокойный голос, срывающийся на повышенные уровни, потом снова строгий, как будто не оставляющий права на апелляции. Много из того, что он сказал наверно звучало полным бредом, но что поделаешь? Мозг еще не мог полностью адекватно мыслить, посему казалось, что глупости говорит профессор местами. Слова Майкла о том, что он не пойдет лишь бы только не пустить чуть не огорошили.
- Вот и не угадал ты! - выпалил Бен - ты пойдешь! Даже если мне придется взвалить тебя на плечо в костюме и потащить туда, ты слышишь? С моим здоровье не случить ничего, если два или три часа мы... я... мы... побудем на этом мероприятии. Вернуться домой раньше - в этом нет ничего позорного. Я не буду резко двигаться, а если станет плохо - то пойду туда, где тихо. Кто меня там увидит? Мои студенты? Да знаешь, если они потом начнут направо и налево рассказывать - потом просто не сдадут мне зачеты и экзамены! Я их завалю докладами! А кто из коллег меня там может увидеть? Да даже если и увидят... не важно вообщем - он посмотрел на супруга, но не улыбался. Просто смотрел.
Ты думаешь, что я не понимаю как мне было больно? Думаешь не понимаю, как тебе было тяжело? Ты не можешь так думать и говорить. Ведь ты знаешь, что это все неправда. Ведь ты знаешь меня лучше всех! И знаешь, что я каждый день благодарю богов, что живу и что живу с тобой, с мужчиной, ради которого хочется и стоит жить. Даже если я откажусь сейчас - я все равно приду туда. Сам! Сделаю тебе сюрприз. А потом буду просить извинения в постели и ты простишь меня... а я не буду выпускать тебя неделю! Буду любить, любит и любить до потери дыхания, до потери пульса. Нет! Пульс терять не будем.
- Хуже, чем было, в ближайшее время, со мной ничего не случиться - спокойно, слишком спокойно, даже пугающе спокойно ответил Бен, после чего приблизился к любимому, но не слишком близко. Просто стоял посреди комнаты, всего лишь в одних трусах. Его рельеф играл как никогда после хорошего и крепкого сна. Он не пытался соблазнить, не пытался... или, да что там врать! Пытался. Пресс, грудь - они все просто просили, чтобы Майкл подошел и поцеловал их, да даже не поцеловал, а хотя бы просто погладил. Внизу живот тканью был прикрыт спокойный бугорок. Только гипс все портил. Но его скоро снимут, ведь скоро же?
Мужчины долго вели перепалку взглядами. То, что было сказано что одним супругом, что другим особого значения не имело, они действительно знали друг друга очень хорошо и вполне могли предвосхитить реплики друг друга, но такова уж природа человеческая – видимо, чтобы прочувствовать жизнь от корки до корки, нужно хорошенько сотрясти воздух. Майкл с видом оскорблённой праведности сжимал губы, всё так же подпирая дверной косяк, и ничего не отвечал на пылкие речи мужа. Да, он прав, он тысячу раз прав, этот умный, логичный и такой упрямый профессор, он всё так правильно говорит и о семье, и о данных обещаниях, и о работе, но вдруг… Какое именно «вдруг» может случиться, Майкл не знал и знать не хотел, не формулируя своих опасений даже мысленно, но перебороть тревогу было не в его силах.
Увещевания Бена окончательно пробили брешь в обороне Новотны, фыркнувшего на амбициозно детском заявлении об отжимании, когда профессор сказал о том, что в последний раз они выбирались куда-то вместе в незапамятные времена. Майкл почувствовал укол совести, ведь пока муж черпал вдохновение и пытался найти единение с природой и вселенной, сам он пару раз появлялся в «Вавилоне», заходил в бары на Либерти Авеню, тоже расслаблялся, в своём роде. Впрочем, - тут же поспешил на помощь эгоизм, - это было полтора раза крестом, к тому же, - к эгоизму присоединились услужливые воспоминания, - последний визит в клуб Брайана можно обозвать как угодно, но только не развлечением.
Не забыть взять фотографию, - мелькнуло в голове, и Майкл понял, что проиграл. С этого сумасшедшего мужчины действительно станется притащить его в клуб на плече, в чемодане, связанного по рукам и ногам. На губах была готова заиграть улыбка, но посчитав её совсем позорной капитуляцией, Новотны плотнее сжал зубы, так что на скулах заиграли желваки, и сделал как можно более бесстрастное лицо. Мужчине стоило большого труда сохранить его, особенно когда Бен поднялся с постели практически обнажённый, тёплый со сна – Майклу не нужно было подходить к мужу, чтобы проверить это, - и замер, открывшись, буквально на расстоянии шага. В прямом смысле до зубовного скрежета хотелось подойти, обнять, обвести пальцами каждый изгиб, каждый штрих рельефного тела, вдохнуть родной аромат и, послав ко всем чертям Венецию, «Вавилон» и прочие топонимы, раствориться в тягучей и жаркой любви. Но уязвлённая гордость и какая-то глупая обида из-за того, что его не послушались, не давали Майклу сделать этого, поэтому он продолжал стоять, покусывая губы и до белизны сжимая пальцы на бицепсах.
- Хорошо, - наконец изрёк Новотны, старательно не смотря на соблазнительно перекатывающиеся под кожей любимого мускулы и останавливая прищуренный взгляд где-то за его плечом. – Пойдём. Глупо получится, если виновник торжества на этом самом торжестве не появится… - Он перевёл взгляд и встретился с глазами мужа. – Прости, что не сказал сразу. Косвенно Венецианский карнавал посвящён твоему возвращению. – Решив не уточнять, откуда именно, Майкл передёрнул плечами и, чувствуя себя полнейшим дерьмом, вышел из спальни. Наглости посмотреть в расширившиеся глаза не хватило, совесть пинками погнала вон.
Да, надо было сказать об этом раньше, ещё вчера, когда они переругались по поводу вечеринки в первый раз, но тогда бы у Майкла, обеспокоенного состоянием здоровья супруга, совершенно не оставалось возможности убедить его остаться дома. Вздохнув, мужчина из холла крикнул, что пойдёт в свой магазин, ибо не был там уже неделю, и, накинув куртку, вышел из дома, осознавая, что этот жест выглядит ничем иным, кроме как побегом.
Просидев в магазине до вечера, отпугивая своим мрачным видом покупателей и понимая, что тянуть дальше просто нельзя, Майкл вернулся домой. Серьёзный взгляд с непониманием в уголках глаз, на который он там наткнулся, радости не добавил.
- Я… не спросил, какой у тебя костюм. – Нелепо нарушил мужчина тяжёлое молчание, доставая из чехла свою тёмную мантию и проводя рукой по тяжёлому шёлку. – Классический театральный? – избегая смотреть на мужа, Новотны взглянул на маску, сейчас вызывавшую даже больше отвращения, чем с утра. Надо было как-то мириться, и разговор о костюме казался вполне оправданной для этого темой.
Он стоял и смотрел на него. Просто смотрел и ничего не говорил. Больше ничего не говорил. Да и не надо ничего было говорить. Они слишком хорошо знали друг друга, чтобы предвосхитить реплики. И теперь просто смотрели друг другу в глаза, как будто сражаясь на новом уровне, словно доказывая без слов друг другу свою правоту. Бену хотелось поддаться на уговоры любимого, в какой-то момент он чуть не ляпнул, что хорошо, что не пойдем, что будем дома. Но что-то остановило светловолосого мужчину, что-то не дало ему сказать эти слова, а потому оба сошлись на мысли, что пойдут оба. Вряд ли Майки будет улыбаться, но зато они будут вместе, он сможет обнять своего самого любимого человека в мире, обнять и целовать, целовать, целовать. Боже как же он хотел сейчас же схватить его за плечи, пригвоздить к кровати и не выпускать из объятий, покрывая поцелуями. Его тело само говорило об этом, играя рельефами, соблазняя, искушая еще сильнее, еще больше. Муж не улыбался, это немного насторожило Бена, впрочем все эти настороженности отпали как-то сами собой. Чуть позже между ними нависла гнетущая и тяжелая тишина. Один из них смотрел в окно, а другой стоял в проходе и тот, что находился у окна ловил на себе взгляды второго, кажется, что даже телом чувствовал эти взгляды, каждой клеточкой чувствовал. И так хотелось, чтобы эти взгляды подкрепились теплыми объятиями и жаркими ласками. Немного тряхнул головой, отчего челка закрыла лоб, как будто пытаясь заползти в глаза. Рукой убрал ее назад. Его волосы... они стали немного... хм... длиннее что ли, если можно было так сказать. Так короткая стрижка, с которой он уезжал, уже и не была такой короткой, какой хотелось бы видеть. Кто-то скажет, что выглядит очень хорошо, а кому-то покажется, что все-таки старый вариант выглядел куда лучше. Да и не важно, что они скажут. Главное - что скажет муж. Ведь мнение этого человека важнее всего, дороже всего. Тишина нарастала, но вскоре Майкл прервал ее, сдавшись. Сказал, что они пойдут вдвоем. А вот дальнейшие слова просто повергли в шок.
- Что ты сказал? - он удивленно посмотрел на супруга, но тот уже вышел из спальни. Это ударило, не сильно, но ударило. Из холла послышался голос, известивший о том, что любимый уходит в магазин, но Бен словно не слышал этого. Нет, он услышал все слова, все слова до единого, но просто в голове как-то все перемешалось. Снова каша, снова заболела, снова слабость по всему телу. Но хорошо, что Майки этого не видит, иначе точно нашел бы двести аргументов, чтобы отменить поход, даже если пришлось бы привязать светловолосого профессора к кровати. Дверь хлопнула... походило на какой-то... побег? Нет, просто им нужно было немного отойти от этого не очень легкого разговора.
- Ради... меня? - уперся руками в подоконник, потому что слабость по всему телу. Он сейчас выглядел так жалко, поэтому сцепил зубы и оторвался руками от поверхности, чтобы принять вертикальное положение. В глазах картинка плыла, но усиленно старался вернуть ясность зрения. Слова любимого огорошили его, в прямом смысле этого слова. Да и во всех смыслах этих слов.
Но я думал, что это просто развлечение. Что это просто необычная вечеринка, придуманная ради того, чтобы мы окунулись в тот загадочный период, чтобы мы почувствовали себя настоящими участниками карнавала, когда никто не знает, кто скрыт под маской. Когда феерия чувств, красок, света, звука. Когда салюты рвут ночное небо, когда рисуют твои портреты. Но... зачем? нет, это конечно безумно приятно и тепло. Но... не знаю. А теперь мне в любом случае нужно быть там. Ведь не красиво получится. Вечеринка косвенно посвящена моему возвращению, а меня там не будет. По меньшей мере обидно будет тем, кто ее устроил.
Его не было очень долго. Слишком долго. Мучительно долго. Где он ходит?! Неужели так долго можно в магазин ходить?! Что-то случилось. Где же он?! Неужели моя настойчивость так сильно его задела? Он мерил шагами комнату, ходя вперед и назад, не замедляя шаг ни на секунду. По телу пробежало волнение, хрустел пальцами, подходил к окну и смотрел на улицу, пытаясь увидеть в темноте знакомый силуэт. И только когда замок на двери клацнул, только тогда он наконец-то вздохнул с облегчением.
- Где ты был? - он смотрел на любимого обеспокоенным взглядом, не мог утихомирить свое волнение. Впрочем волнение скоро сменилось очень серьезным взглядом, который буквально сверлил Майкла. Профессор пытался поймать его, встретиться глазами, прочитать в них какие-то ответы на свои вопросы, на немые вопросы, которые не нашли отражения словами, но супруг словно прочувствовал это и старательно избегал встречи глаз, задавая простые и чуточку нелепые вопросы. Бен глубоко вздохнул и пошел в спальню, доставая из-под кровати коробку, в которой был спрятан его костюм. Пока мужа не было дома, пока он ходил в магазин, домой доставили облачение на сегодняшний вечер. Светловолосый мужчина ничего не отвели на эти вопросы, но не проигнорировал их. Просто решил показать. Зачем нужны слова? В спальне слышался шум - Бен не без труда одевал на себя новый образ, который будет принадлежать в этот вечер только ему и хозяину сердца. Гипс затруднял движения, но вскоре скрылся под рукавом атласной белоснежной рубахи. Минут через двадцать на входе в спальню появился он, облаченный в свой костюм для вечеринки:
|Бен идет на вечеринку
- Ну как я тебе? - раздался спокойный и мягкий голос из-под капюшона, после чего мужчина подошел к любимому и свободной рукой повернул его к себе - посмотри на меня, Майкл. Он не мог так, когда муж пытается не смотреть на него. Это тяжело, тяжелее, чем кажется. Притянул за плечо к себе и жадно приник к губам, жадно и властно, не давая никаких возможностей отпрянуть или прервать поцелуй, что скрыл белоснежный капюшон, в то время как алый плащ на одно плечо закрыл все остальное. Чуть позже ему пришлось отстраниться, ибо воздуха не хватило. Но этот поцелуй... он сказал намного больше, чем какие-то там слова...
- Где ты был?
Майкл, до этого избегавший пристального взгляда Бена, вскинул глаза, в которых засветилось искреннее удивление. Он же сказал, что пойдёт в свой магазин! Он там не был хренову тучу времени, надо было проверить, всё ли в порядке, к тому же он не помнил, включил ли охранную сигнализацию, уходя вечером перед авиакатастрофой. Это были просто оправдания, причины для того, чтобы избежать продолжения конфликта, и мужчина это понимал, но по всем параметрам они были вполне резонны, поэтому для себя Майкл ими и отгородился. Слова возмущения уже были готовы сорваться с губ, но внезапная догадка вовремя заткнула.
- В магазине. В моём магазине комиксов. Ты… помнишь, что у меня… у нас есть свой магазин? – медленно произнёс Новотны, подбирая слова. Ему казалось, Бен не помнит только некоторых людей, а объекты и события сохраняются в его памяти вполне хорошо, по крайней мере, так говорили врачи, но, видимо, они что-то упустили во время диагностики. Да, точно, он вспомнил, что про собственную работу Бена спрашивали, а про работу мужа не обмолвились ни словом. – Я не был там очень долго, нужно было проверить, всё ли в порядке… - Добавил он негромко, но мужа уже не было рядом, он возился в спальне, шурша коробками и тканью. Не нужно было быть провидцем, чтобы понять, что Бен переодевается в карнавальный костюм, что ему сложно действовать одной рукой, но пойти и помочь мужу Майкл просто не мог себя заставить, не зная наверняка, примет ли он вообще помощь. Погрузившись в мысли и рассматривая свою носатую маску, он пропустил появление Бена и оглянулся, только когда услышал властное «Посмотри на меня». Мелькнула белая ткань, и рот накрыл горячий поцелуй. От этого тело словно пронзило тысячей крошечных иголок, по спине пробежали мурашки, а пальцы сжались на папье-маше, грозя раскрошить его в пыль. Поначалу, эхом минувшей ссоры, губы не размыкались, но настойчивый язык Бена раскрыл их, проник внутрь, и Майкл не выдержал, скользнул рукой под капюшон, притягивая мужа к себе за шею и лаская губы поцелуем. Маска выпала из пальцев, с глухим стуком откатившись под журнальный столик, плащ распластанной змеёй скользнул по коленям на пол. Поцелуй был диким и немного злым, в нём отражались все чувства Новотны, вся обида, недовольство, вина, гнев, мужчина покусывал губы любимого, втягивал нижнюю губу, выпуская её сквозь зубы, бесцеремонно проникал в его рот языком, касаясь зубов, нёба, поворачивал голову, цепляясь носом о нос, упивался этим поцелуем, пока муж не отстранился, задыхаясь. Это неистовое прикосновение показало, как сильны чувства между двумя мужчинами, но в то же время отразило силу их характеров и врождённую неуступчивость. Поцелуй не был победой для одного и поражением для другого в этом сражении, но хотя бы обозначил временное перемирие. Майкл отступил на шаг, запутавшись в собственной мантии, подхватил её и, бросив на диван, наконец рассмотрел костюм мужа.
- Assassin’s Creed?! – воскликнул он, на миг забыв обо всех распрях. – Как? Откуда?! Она… она же выйдет только в ноябре! – увлёкшись в отсутствие Бена компьютерными играми, Майкл неплохо поднаторел в этой сфере. – Да ладно игра, а костюм… Как, а главное, где ты успел его заказать?! – воскликнул восторженно мужчина, обходя вокруг мужа и проводя ладонью по изящно и качественно сшитому костюму. Наряд Альтаира шёл профессору неимоверно, казалось, вот-вот из-под рукавов вылетят клинки, а сам Бен подпрыгнет и зацепится за невидимый простому глазу выступ на стене и взлетит на крышу. Ребёнок в Майкле разве что в ладоши не хлопал от восхищения. – Теперь у меня есть свой персональный супергерой… - Негромко проговорил Новотны, проходя за спиной мужа и окидывая взглядом его широкие плечи, одно из которых было скрыто алым плащом. – Пострадавший в схватке с… - Он затих, глядя на прижатую к груди руку любимого, но воображение, подпитываемое просмотренным когда-то трейлером, тут же живописало приключения нарисованного персонажа, только у господина ибн Ла-Ахада почему-то были не карие, а ярко-голубые глаза… А если создать новый номер «Rage» с перемещениями во времени, со встречей на Востоке или… в той же Венеции пятнадцатого века? Майкл настолько увлёкся мыслью, что не заметил, как замер с поднятой у плаща Бена рукой, а потом, очнувшись, дёргано погладил ткань, словно продолжая движение, чтобы не казаться совсем уж идиотом, и перевёл взгляд на свой костюм. Мда, рядом с партнёром в таком наряде он будет смотреться как Пугало рядом с Бэтменом. Ладно, плевать, он же не королём бала становиться собирается.
Исчезнув в комнате, Майкл надел черные брюки и рубашку, влез в чёрные туфли, с глубоким сожалением отставив в сторону кроссовки, вернулся в гостиную, закутался в плащ, нацепил на шею нелепый воротник из перьев, от которого наверняка бы пришёл в абсолютный восторг Эмметт, натянул перчатки и водрузил на голову шляпу. Маску решил до поры до времени придержать, хотя бы для того, чтобы насмерть не перепугать водителя такси, которое мужчина вызвал, полностью облачившись.
Уже на выходе, взяв Бена за здоровую руку, Новотны остановился в дверях и, заглянув под белоснежный капюшон, строго произнёс:
- Я согласился отпустить тебя на эту вечеринку, я позволил себе внушить, что с твоим здоровьем всё хорошо, - он перевёл дух, - но у меня есть одно условие, и я надеюсь, что имею на него полное право. – Интонация была несколько вопросительной, но мужчина не дал сказать мужу ни слова, тут же продолжив: - Мы не танцуем. – Выделив голосом отрицательную частицу, он решил поправиться, зная, что на него сейчас польётся водопад возражений. – А если и танцуем, то только медляки. – Выдержав паузу, он вышел, пропустив перед собой Бена, и закрыл дверь.
Бен смотрел на любимого, внимательно слушая его разъяснения. Кажется, что все это он уже где-то слышал, но почему-то казалось, что слова какие-то новые. Вернее не новые, но смысл их таков, что будто впервые слышит.
- Да... конечно... - каким-то отрешенным голосом ответил профессор, смотря в окно. Не помнил. Не помнил!!! Черт возьми, это тоже не помнил! Почему? Ведь это связано с Майклом, ведь это связывает их, ведь в магазине они встретились. Тогда почему сейчас Бен не смог вспомнить о магазине? Думал ли он именно об этом магазине? Может в мыслях был поход совсем в другой магазин? За продуктами, например.
- Все в порядке? - он постарался тепло улыбнуться, но во взгляде легко читалось расстройство, что не смог вспомнить. Старался сохранить невозмутимость, но получалось не очень удачно. Впрочем, стоило только коснуться губ Майкла, как все волнение и печаль куда-то просто растворились. Этот поцелуй... это соприкосновение истерзанных пытками расстояния губ. О боже! Сейчас губы мужа казались еще более мягкими, еще более вкусными, мягкими, сочными. Да какими угодно! Только бы не разрывать поцелуй, только бы продолжать это мгновение вечно. Даже не надо никуда ходить - праздник уже наступил. И сейчас этот праздник притягивал к себе профессора и творил что-то невероятное в этом танце губ. Как давно он не чувствовал ничего подобного, как давно хотелось этого. Но... нужно было уже отправляться. А может к черту эту вечеринку? Ну повеселятся без профессора, в честь которого она была устроена, пусть об этом явно не говорилось. Льстило, очень льстило, между прочим. Он терся носом об нос, ежесекундно смыкаясь губами и не мог насытиться этим жарким, жадным, воинственным, в какой-то степени, поцелуем. Как будто и здесь они пытались сразиться, как будто и здесь пытались пересилить друг друга. Но это ошибочное мнение. Сейчас двое мужчин, двое супругов, два влюбленных сердца и две влюбленных души пытались заключить между собой перемирие, хотя бы на этот вечер. А потом... а потом светловолосый мужчина утащит в плен любимого и не выпустит из дому в ближайшие несколько дней. Прочитает несколько страниц из новой книги, не пустит на работу и сам не пойдет. Хотя... хотя... уже наверно и надо будет возвращаться к лекциям, снова читать студентам материал, давать контрольные, рефераты, устраивать различные конференции и жаркие дебаты. А то совсем ребята расслабились там без него, наверно уже все и позабывали, что изучали до того, как Бен Брукнер-Новотны отправился путешествовать. Поцелуй был, впрочем, разорван, Майкл отошел в сторону и только сейчас смог наконец-то рассмотреть, во что же облачился светловолосый покоритель его сердца.
- Ну... я не разбираюсь в этом - пожал плечами мужчина - пришлось выложить почти состояние за этот костюм. Я просто не знал, что выбрать. А потом увидел этот наряд и подумал, что он очень подойдет к тематике вечеринки. Хотел немного другой фасон, но тот оказался просто не по карману.
Тут профессор, если честно, соврал. Он просто хотел оставить еще денег, чтобы купить любимому какой-то сногсшибательный подарок, что будет приурочен их воссоединению после путешествия Тибетом. Вопрос о том, когда же успел заказать, остался без ответа. И это не было его игнорирование, просто хотелось помучить любимого, чтобы тот сам попытался отыскать ответ на этот вопрос, если захочет. А если не захочет - значит не будет ответа. Станет риторическим вопросом.
- А ты, я смотрю, стал профессионалом в компьютерных играх, мм? - он испытывающим взглядом посмотрел на Майкла - это костюм, как его... на "А" имя. Амальгама... Альфа-Центавра... Точно! Альтаир! Главный герой, да? Я кое-что читал, но плохо запомнил все эти названия. А плащ на одно плечо - я подумал, что это будет самая лучшая привязка к Венеции, ну помимо маски.
Слушая мужа дальше, светловолосый мужчина тепло улыбался. Ему нравилось, что говорит Майки. Бен ведь и правда был похож на какого-то супер героя. Хотя бы на этот вечер можно было превратиться в героя игры или какого-то комикса, придав его костюму антураж Венеции. Это не проблема ,если у тебя хорошая фантазия и руки из того места растут.
- Ты такой загадочный - прошептал Бен в ухо любимому, когда тот наконец-то полностью закрылся в свой необыкновенный костюм. Кажется он только недавно что-то такое видел в интернете. Или похожее? В любом случае Майкл, облаченный в это, выглядел невероятно таинственным и от этого еще более манящим. Словно прятал в себе какую-то тайну, большой секрет, словно призывал разгадать его. И Бен разгадает, но только уже после вечеринки. Обязательно разгадает. Наконец-то оба были готовы и дверь квартиры отворилась. Можно было отправляться на мероприятие.
- Любимый, со мной все будет хорошо. Я тебе обещаю. И если я почувствую малейшее недомогание - мы немедленно оттуда уйдем. Я не откажусь от своих слов. Но я хочу провести этот вечер с тобой вместе.
В этот раз он не стал слишком сильно сопротивляться, кивнул головой, добавив - убедил. Тем более я и сам не хочу слишком активно двигаться. Видишь ли, гипс... ну он не позволит сделать и половину того, что я хочу. Поэтому все медляки наши.
Эти слова он говорил уже на улице, дожидаясь, пока выйдет супруг, чтобы ухватить его за руку и сцепив пальцы сесть в такси, дабы поехать в "Вавилон"
В салоне царило тяжелое молчание. Они перекинулись несколькими фразами, но потом притихли, пытаясь переварить все то, что случилось. Такое событие... на "Вавилон" точно наслали какое-то проклятие, а быть может, что еще хуже - его сглазили! Или это вообще чья-то подстава? Такая жестокая, такая... даже слова тяжело подобрать. Столько различных вариантов крутилось в голове, но ни один из них не имел хоть мало мальской почвы под собой. Да и не был Бен Брукнер-Новотны детективом, чтобы блистать дедукцией и развязывать самые запутанные дела. И вот уже по радио со всех волн трещат о том, что в ночном клубе произошло трагическое самоубийство, вот только голоса дикторов какие-то странные, какие-то неуверенные в этом.
- Бедняга... ведь совсем еще, наверно, молодой был - отозвался водитель, внимательно слушая все, что так щедро выдавал приятный женский голос - ох уж эти наркотики. Они никогда до добра не доводили. Вот и еще один стал их жертвой. Была бы моя воля - я бы повесил всех тех, кто толкает эту дурь парням и девушкам.
Профессор приобнял мужа, изначально даже не слушая, что говорил мужчина, лишь улавливая только какие-то обрывки фраз. Восстановить смысл не составило труда. Многозначительно хмыкнул, устремляя свой взор в окно, бегая глазами по проносящимся витринам, по фонарям, что освещали дорогу, по рекламам, что сверкали на стенах зданий. А ведь уже почти утро, а глядя на все это казалось, что город не засыпал ни на минуту.
- Отчего вы так уверен, что они всему виной? - спокойно спросил Бен, поглаживая плечо любимого мужчины - никто не знает наверняка. Ни я, ни вы, ни кто-либо еще. Его нашли уже мертвым, но кто скажет, что на самом деле случилось? Быть может вы?! Может быть вы дали ему наркотики?! Или может это сделал я? Или это мог быть кто-угодно из клуба?! А вдруг он сам был поставщиком? Нееет, он точно был идиотом!
Он не знал, почему так завелся. Совсем не мог понять, что из сказанного водителем так зажгло его. Водитель посмотрел в зеркало - хеей, полегче дружище. Я же не виноват, что вам прервали представление!
Слова немного охладили профессора, отчего он чуть осел и глубоко вздохнул. Мужчина был прав, но сознание отчего-то взъелось на этого беднягу, а заодно заставило наговорить каких-то глупостей.
- Извини.. те.
Далее поездка проходила в атмосфере полного молчания... почти полного. А через двадцать минут машина остановилась возле дома, в котором находилась квартира Бена и Майкла. Расплатившись и проводив таксиста печальным и тяжелым взглядом, профессор, обхватив руку мужа своей, отправился вместе с ним домой. Дом... небольшая крепость. В ней никто тебя не найдет, здесь никто не сможет сделать тебе больно, здесь ты защищен от всех бед. По крайней мере ты так думаешь. Только зайдя в квартиру, профессор практически сразу же стал снимать с себя этот костюм. Так все хорошо начиналось и чем все это кончилось. Причем окончание мгновенно почти полностью перечеркнуло все, что было. Остался только этот поцелуй - самое теплое воспоминание. Новые знакомые лица, какие-то имена, друг Майкла, о котором Бен ничего не знал. Кому-то может такой вечер показался бы скучным и ненасыщенным. Что ж, пусть так. Пусть.
- Я... - светловолосый мужчина посмотрел на супруга - я не знаю, что нашло на меня в машине.
Да все я знаю... все. Ведь на его месте мог оказаться... черт, даже думать об этом не хочу. Нет, нет, нет, нет! Вон нахер из моей головы! Не могло, не должно, не будет! Черт, черт, черт!!!
Внезапно мужчина зашатался и рухнул в кресло, а лицо его исказила гримаса боли. Слишком эмоционально задумался, слишком много мыслей сразу же, что даже пришлось кричать на самого себя. Сейчас ему в голову пришла дума такая, что права рука дрогнула, потом дрогнула еще раз. Ведь... ведь на месте этого самоубийцы мог оказаться их сын, их любимый Хантер. Если бы Бен тогда не начал бороться за него, если бы не поверил в него, если бы не спас и не стал бы для него всем - ведь все могло закончиться приблизительно также. Передоз убил бы его, доконал бы и отправил еще такого молодого к праотцам.
- Хорошо... что ты отправил Хантера отсюда - с большим перерывом выдал профессор, смотря на Майкла - я вдруг представил, что на его месте мог быть он... я не знаю, не знаю. Все это так внезапно, так страшно, так... неправильно. Слышал, что он совсем еще молодой...
Рука непроизвольно сжалась в кулак и шумно стукнула о подлокотник кресла. Одна единственная мысль сейчас травил, изводила, жрала изнутри. Что было бы, если...? Слава богу, что самый темный сценарий оказался лишь фантазией, разбуженной трагическим событием. В разговорах, пока супруги пытались выйти, прозвучали мысли о возрасте. Уже в тот момент Бен бесконтрольно стал проводить параллели. И в душе безумно радовался тому, что смог, что ему удалось сделать это - удалось спасти Хантера. Ведь наверно здесь весьма применимо это громкое слово. Но потом все резко прекратилось. Профессор шумно вздохнул, приводя себя в порядок. Не таким ему следует быть, не таким... и сейчас мужчина это понял, прекращая свои бессмысленные волнения, запирая проклятую мысль на сто замков внутри себя. А рука очень хотела потянуться к телефону и позвонить ему. Узнать у любимого телефон и позвонить. Просто чтобы услышать его голос, услышать, что все в порядке и что скоро он приедет в гости. Но это только желание, а на деле светловолосый преподаватель литературы вдруг стал очень спокойным, стал таким же, каким был всегда.
- Ты есть хочешь? - и это в то время, когда на дворе уже не ночь, но еще и не полное утро. Сам Бен проголодался. Конечно они хорошо кушали все эти дни, но перед вечеринкой в животе светловолосого мужчины побывали только бутерброды по причине того, что возня с костюмом отняла очень много времени - почти весь день. Вероятно, что в холодильнике найдутся только продукты по отдельности, но приготовить что-то из них - это никогда не было проблемой для профессора. Да и сменить тему - вот что еще важно. Переключиться с события, отойти от него. А ведь завтра все равно придется вернуться - ребята в университете вряд ли смогут молчать и разнесут какие-нибудь свои слухи. А по телевизору и радио во все голоса будут трубить. Может не пойти? Может остаться дома? Но он и так слишком много дал им отдыхать, а наверстывать упущенный материал просто необходимо. Особенно с теми, кто только пришел в этом году в университет. Первокурсники ведь не видели профессора Брукнера. У них были многочисленные замены, изменение расписания и так далее.
А еще мне нужно подготовить лекции на понедельник. Не слишком хочется импровизировать лишний раз. Вряд ли что-то получился хорошее. Тем более, что первая пара будет с первокурсниками. И есть - я умирая с голоду. Хочу опустошить весь холодильник.
Отредактировано Ben Bruckner (2012-01-21 21:14:34)
Услышав раздражённый голос мужа, Майкл открыл глаза и чуть нахмурился. Он не мог винить Бена за эту вспышку – все перенервничали, и нужно было куда-то выплеснуть негатив. Таксисту просто не повезло, что он попался под горячую руку. Новотны удивился, как быстро до прессы дошла информация о происшествии. Скорее всего среди посетителей «Вавилона» были представители СМИ, уж больно короткий срок прошёл с момента появления копов до сообщений по радио. Вряд ли полицейские так быстро сообщили масс-медиа неподтверждённые данные. Майкл вздохнул. Ещё один повод для общественности позлословить насчёт секс-меньшинств – опять на геев свалят все смертные грехи, заговорят о том, что они только и делают, что развлекаются, трахаются и колются. Будто натуралы этого не делают! Какими проблемами это обернётся для Брайана, и думать было страшно. Майклу отчего-то хотелось, чтобы у этого парня не было родственников, чтобы не пришлось им объяснять, что произошло, не выслушивать возмущённые вопли и не опускать глаза под укоризненными взглядами… А ведь помимо того придётся выкладывать кучу денег за судебные процедуры, за всякие бумажки и издержки… Новотны уложил голову на плечо мужа, поглаживая его по руке и не зная, кого больше успокаивает, себя или его.
Вернувшись домой, Майкл отвлёкся от тревожных мыслей, только когда Бен упал в кресло. Подлетев к супругу и упав на колени около подлокотника, мужчина схватил руку мужа, заглядывая в глаза и пытаясь понять, насколько тому плохо. Сердце тут же ухнуло вниз, пальцы, задрожав, попытались нащупать пульс, другая рука шарила в кармане, выуживая таблетки обезболивающего.
- Бен! Бен, скажи что-нибудь! Бен! – хотелось крикнуть, а с губ срывался только хриплый шёпот. – Пожалуйста…
- Хорошо... что ты отправил Хантера отсюда. Я вдруг представил, что на его месте мог быть он...
Майкл посмотрел на мужа снизу вверх. Он почему-то совсем не думал о личности погибшего, только о том, что могло его окружать, о родных и работе, но никак не о том, каким он был сам, сколько ему было лет, что он мог любить и чем увлекаться… Несколько раз моргнув, он мотнул головой.
- Хантер не мог оказаться на его месте. Ты же знаешь, что он завязал со всякими… излишествами. – Уверенно произнёс Новотны, прекрасно понимая, что в возрасте Монтгомери только и делать, что воздерживаться, ага. Но мужчина мог бы дать на отсечение любую конечность, что тяжёлыми наркотиками Хантер точно не балуется.
Когда Бен в отчаянье стукнул кулаком по креслу, Майкл отшатнулся и встал на ноги, наконец скидывая плащ и оставаясь в одной рубашке. Откуда-то подкатило ощущение тепла, хотя после улицы оно должно было почувствоваться сразу. Несколько мгновений он стоял, всматриваясь в мужа, следя за малейшими изменениями его лица, потом вышел в кухню и вернулся со стаканом воды и таблеткой.
- Хочу. – Кивнул он на вопрос мужа. – Только после того, как ты выпьешь вот это. – Он вложил в ладонь Бена обезболивающее и поставил воду на журнальный столик рядом. – И не смей спорить! – он постарался сказать это в меру ласково, чтобы не прозвучало приказом, но в то же время настойчиво. Он видел, что Бену плохо, и если бы тот взялся протестовать, насильно бы засунул лекарство тому в рот. И если мужчина и раньше не особо был вдохновлён идеей вести на вечеринку мужа, то теперь он мысленно нашёл для себя ещё парочку изощрённых проклятий. Если, не дай Бог, Бену станет хуже, Майкл себе этого не простит. Надо было не идти в этот треклятый «Вавилон», надо было вообще не говорить Бену о том, что вечеринка посвящена ему, всё равно об этом на ней не было сказано ни полслова; ну, узнал бы он об этом потом, что бы изменилось? Остались бы дома, посмотрели какой-нибудь фильм, устроили бы себе тихий вечер… Так нет, надо было со скандалом пойти развлекаться, чтобы в тот момент, когда это развлечение, наконец, началось, в клубе кто-то помер!
Передёрнувшись от собственной кощунственной мысли, Майкл попытался подбрадривающе улыбнуться и, жестом попросив мужа остаться на своём месте, снова пошёл на кухню, готовить завтрак.
Несколько хрустящих тостов, пожаренных с яичницей внутри, ломтики бекона, булочки с плавленым сыром, овощной салат, ломтик горького шоколада, графин сока и кофе со сливками – водрузив всё на один большой поднос, Новотны зашёл в комнату и опустил его на тот же кофейный столик, сев на пол рядом с любимым. Что ж, временно можно сделать вид, что ничего не случилось. Впрочем, для них – именно для них – действительно ничего не случилось. Поэтому, в лучших традициях госпожи О’Хара отложив на завтра всё, начиная со звонков друзьям и заканчивая просмотром новостей по телевидению, можно просто выпить сока, закусить его булочкой и лечь спать, прижавшись нежно, защищая, оберегая, лаская.
Майкл вдруг понял, как сильно устал. Спать хотелось отчаянно, ведь поднялся он сегодня – то есть вчера – чуть ли не с петухами. Представив, как тошно должно быть ещё не окрепшему Бену, хоть он и спал дольше, мужчина вздохнул.
- Едим – и спать. – Он тепло, хоть и криво, улыбнулся и налил сок в стакан.
- Все в порядке - спокойно ответил мужчина, при этом на его лице не проскользнула даже тень обнадеживающей улыбки. Ничего не в порядке. Голова болела не просто сильно, а безумно сильно. В висках как будто двести отбойников работали одновременно и весьма трудно стало хотя бы что-то сказать, не говоря уже о долгих осмысленных предложениях. Даже эти три слова - это оказалось хорошим испытанием для его нервов. Рука машинально сжала руку любимого. Бен пытался без слов сказать, что нет повода для переживания, что голова сейчас пройдет и вообще он такой здоровый сайгак, что хоть отжиматься, хоть подтянуться, да хоть перелет Ткачева на перекладине сообразит - только дай ему перекладину. Не хотелось заставлять его волноваться, не хотелось видеть это волнение. Хотелось, чтобы супруг отдохнул от этого переживания, которого испил сполна за этот промежуток времени, что продлился от катастрофы до вечеринки и чуть после нее. Слова Майкла стали бальзамом на душу профессора. Бен и сам прекрасно знал, что Хантер выкарабкался из этой помойной ямы, что теперь капканы наркотиков ему не грозят. Но в душе все равно переживал, очень переживал... боялся, что сын, в один день, не дай бог конечно же сорвется. Это как страшный сон, как фобия, как какая-то необъяснимая вторая болезнь. Но мужчина верил, постоянно верил, каждую минуту верил.
- Ты прав - кивнул легко головой - ему это не грозит. Мы боролись, мы долго бились за него. И я не позволю, чтобы эта борьба потекла коту под хвост.
Обязательно ему позвоню. Просто, чтобы услышать его голос. Очень соскучился. Так привык, что он рядом, что он дома. Как самая настоящая полноценная семья. Но... мы же не можем вечно держать его здесь? Он стал таким взрослым и может за себя постоять. Ему нужно побыть самостоятельным. Однако это никак не означает, что я не буду приглядывать за ним. Пусть всего лишь посредством телефона и иных средств связи. А если надо - мы с Майклом приедем к нему и хорошенько будем воспитывать. Но уверен, что сын справится.
И вот на лице Бена прошмыгнула теплая усмешка. Тем временем Майкл скинул с себя плащ, а потом ушел на кухню, чтобы вернуться со стаканом воды и таблеткой. Вот чего сейчас не хватало профессору - это таблетки, чтобы заглушить и подавить боль в голове, которая, к слову, стала чуть проходить, отпуская виски из своего капкана. Доктор предупреждал, что чем сильнее будут эмоциональные переживания и события, тем сильнее может быть и головная боль, что не отступит еще какое-то время.
- Милый, когда мне надо к врачу? - со всеми этими событиями совершенно вылетело из головы. Но точно помнил, что совсем скоро. Как бы даже не в понедельник ли? Или во вторник? Что-то очень рядом. Если в понедельник - придется либо пропустить, либо отменить несколько пар. Надежда теплилась, что все-таки во вторник. В ладони оказалась таблетка обезболивающего, а на журнальном столике стакан воды. Бен и не собирался спорить, потому что уж очень хотелось унять эту боль. Глотнул лекарство и запил его прозрачной жидкостью, после чего осталось всего лишь дождаться эффекта. Профессор не помнил, что там на упаковке было написано да и была ли упаковка... как в том выражении "а был ли мальчик?" Майки, конечно, попытался сказать это как можно мягче, что отказов не принимает, что спор неуместен, но в его интонации все равно пробежали нотки настойчивости. И в этот раз никто с ним спорить не собирался. Бен и сам понимал, что сейчас не до этого. И вот он уже собрался было встать, чтобы отправиться на кухню, но его опередили. Брукнер-Новотны улыбнулся, провожая любимого на кухню теплым взглядом, после чего прикрыл глаза, давая им отдохнуть. Свет, цвет - все это не прошло для них бесследно. Яркие вспышки, красивое шоу... все это восхитительно, замечательно, но глаза устали, глаза хотели отдыхать. И даже немного пекли. Из кухни доносился приятный аромат, что сразу же пробудил еще больший аппетит, а заодно и повысил слюноотделение. Впрочем хотелось самостоятельно накормить любимого, изобразить что-то аховое из всего того, что можно найти в холодильнике. Но все это другая история, а может уже и не другая.
- Мммм.... - протянул Бен, носом втягивая ароматы тостов, жареных яиц, апельсинового сока и булочек, помимо которых присутствовал на подносе овощной салат, ломтик горького шоколада, бекон и кофе со сливками. Все это выглядело так аппетитно, что просто словами не описать. В силу того, что профессор был очень голоден, ему хоть сапог положи на тарелку - это будет выглядеть по меньшей мере деликатесом.
- Как все вкусно выглядит - в руке оказалась вилка, которая незамедлительно атаковала салат, нанизывая кусочки на себя, чтобы отправить их в рот Бена, а потом добавить немного бекона, откусить от тоста и все пережевать, запивая соком.
- Божественно - проговорил мужчина, прожевав и проглотив все - присоединяйся, а то я сам все съем. А есть, сидя на полу, оказывается так увлекательно. Да и потом, не сидеть же все время за столом. Иногда очень полезно менять что-то, чтобы не было скучно. А если честно - до стола они просто не успели дойти, а чувство голода и усталость, что работали в тандеме, оказались в несколько раз сильнее.
- Именно так - как-то очень быстро согласился профессор, но на губах-то проскользнула какая-то очень загадочная улыбка. Буквально секунду играла на устах, но тут же он снова стал совсем уставшим, голодным и задумчивым.
Что-то совсем я не хочу спать. Но тот факт, что я устал - это правда. Да и Майки устал. Но... мне кажется, что я не смогу сдержаться. Да и потом - завтра, вернее сегодня, все еще выходной! И спать можно будет хоть до полудня. Вот мой очень твердый и главный аргумент. Сработает? Ну а как же! Я столько времени был без него. Еще несколько дней просто не вынесу.
Майклу действительно казалось, что ему хочется есть, но когда муж принялся за завтрак, он лишь взял один тост и с трудом впихнул его в себя. Сок пошёл куда лучше, видимо, началось обезвоживание после виски. Не верилось, что он пил его каких-то несколько часов назад… Вообще, его жизнь в последние десять дней баловала подобными скачками во времени, то медленно наматывая минуты плёнкой на бобинный магнитофон, то мелькая кадрами в блю-рей качестве. И глупостью казалось ещё недавнее, так и не высказанное вслух желание скучающего в одиночестве мужчины о том, чтобы всё было бодро и интересно. Бойтесь своих желаний, мать его. Или уточняйте, чтобы потом не жаловаться, ведь исполняются они всегда далеко не так, как хотелось бы.
- Когда мне надо к врачу?
Налив себе ещё сока, Майкл попытался вспомнить, какой сегодня день недели и не смог, совершенно сбившись со счёта. И у кого тут проблемы с памятью?
- Во вторник. – Это он помнил точно. – К хирургу во вторник, к невропатологу в среду. Больничный до следующего понедельника. – Он кашлянул, добавил тихо: – Если ничего не случится. – И внимательно всмотрелся в мужа. Ему показалось, что тот думает не о Хантере и его путешествии. По крайней мере, не только о нём.
Мгновенно подоспело воспоминание о том, как Бен третировал студентов в «Вавилоне», пугая их всяческими контрольными, и всё сразу же встало на свои места.
- До следующего понедельника. – Повторил Майкл, начав немного резко, давая понять, что до этого времени не подпустит супруга к рабочему месту на расстояние пушечного выстрела, и договаривая уже ровным тоном, вспомнив о диагнозе мужа. – До следующего, Бен, слышишь меня? – неосторожно поставленный стакан звякнул о тарелку, но Новотны не обратил на это внимания, глядя в глаза любимого человека. – Я знаю, как ты хочешь вернуться в университет, но подумай сам: во-первых, ты ещё не вполне оправился – и не спорь. Я не хочу, чтобы тебе стало плохо на лекции, как только что. – Майкл на мгновение закусил губу. Было несправедливо напоминать о минувших секундах слабости, но это был самый сильный аргумент. – Лекарств может ни у кого не оказаться… - Попытался смягчить он предыдущую реплику. – Во-вторых, у тебя официальное медицинское освобождение от работы! Какой смысл сидеть в кабинете или тем более стоять за кафедрой перед толпой студентов, когда можно остаться дома? – Улыбнувшись, мужчина взял с блюдца кусочек ветчины, но потом передумал и положил его обратно. – Да и… Если бы ты вернулся из Тибета, как было запланировано изначально, у тебя бы всё равно было как минимум три свободных дня на следующей неделе… - Он всё-таки отправил в рот мясо и отвёл взгляд. Ему было никак не отделаться от мысли, что Бен поспешил прилететь. Майкл не был фаталистом и не имел привычки сваливать всё на судьбу, поэтому где-то в глубине души винил мужа в нетерпеливости, хотя и знал, что тот хотел просто его порадовать.
Вновь взглянув на Бена, Майкл вдруг понял, что тот не слушает. Вернее, нет, слушает, конечно, кивает, но не слышит почти ничего из того, что ему говорит муж. В светлых глазах Брукнера плескалось нечто давно любимое и чуточку – совсем немного – позабытое. Желание. Мужчина даже засмотрелся. Один, наверное, из самых приятных взглядов, которые только можно себе представить – взгляд вожделеющий, увлечённый, дерзкий и вместе со всем этим любящий. Коктейль, который пьянит сильнее любого алкоголя, сносит крышу сильнее любого наркотика, сильнее любых признаний заставляет сердце биться чаще. Новотны сглотнул, чувствуя, как по спине пробежал горячий огонёк, а в животе сладко кольнуло. Нет, нельзя. Бен ещё недостаточно окреп для сексуальных приключений, тем более что ему только что было плохо, и тащить его в постель после того, как тот только что принял лекарство, было бы просто опасно для его здоровья. Пусть специалисты и говорят, что головная боль – не повод отказываться от секса, потому что он неплохо от неё избавляет, но как можно расслабиться, постоянно боясь, что муж вот-вот потеряет сознание?
Но Бен, видимо, и сам понял, что ничего хорошего от накрывшего обоих желания не выйдет, потому что взгляд у него потух, лицо изменилось.
- У нас ещё целая жизнь впереди. – Мягко сказал Майкл, надеясь, что правильно угадал мысли любимого. – Нет. Две жизни – твоя и моя. – Улыбнувшись, он поднялся. – Я жду тебя.
С облегчением разувшись и удивляясь, почему не сделал этого раньше, мужчина скинул рубашку и брюки, лёг, полный надежды дождаться Бена, и завернулся в одеяло, но стоило ему только коснуться головой подушки, как Морфей накрыл его своим покрывалом.
- Слава богу - усмехнулся профессор, доедая завтрак, чувствуя, что ему стало намного лучше. По крайней мере костлявая барышня от недоедания ему точно уже не грозила. А то она такая - придет, а ты и пикнуть не успеешь. Все казалось неимоверно вкусным, даже вкуснее, чем обычно. Наверно потому, что нормально с утра не поел, а в клубе потратил какое-то количество энергии. Теперь вот компенсировал тостами, шоколадом, соком, тостами, ломтиками бекона, не забыв оставить и любимому. Вопросительно на него посмотрел, спрашивая без слов почему Майкл съел всего один ломтик хлеба и выпил чуть-чуть сока.
- Я не понял, почему ты не ешь, мм? - прозвучало весьма строго, но спокойно. Майки тоже не просто так сидел в клубе, кроме того он выпил сколько-то там алкоголя и наверняка его тело требовало тоже что-то покушать - чтобы все съел, ты меня понял?
Бен оставил несколько ломтиков бекона, половинку от кусочка шоколада. Вообщем всего половину. Как в той песне "тебе половина и мне половина". И только стоило доесть свой завтрак, как сразу же веки потяжелели, а с уст сорвался протяжный зев. Кажется, что вторую стадию придется немного отложить. Хотя... кто знает, что будет, когда эти двое доберутся до постели. Может откроется второе, третье, седьмое дыхание?
- Мне почему-то показалось, что в понедельник. Но и хорошо, что только показалось. А ты знаешь, что в понедельник ты не идешь на работу? Я тут совершенно случайно об этом узнал.
И Бен действительно не пустит его на работу, а если надо будет - привяжет к кровати, но эти два дня до похода врача они проведут вместе. Пойдут погуляют, еще что-нибудь, а потом... ууух... что потом будут творить. Уж слишком долго профессор был без любимого тела, уж слишком долго не вдыхал аромат мужа. Нужно срочно восполнять эти все потери, иначе будет маленький коллапс.
- Что это может случиться? - серьезно посмотрел на Майки - я чувствую себя хорошо. Рука не болит и голова отпустила. Я уже иду на поправку.
При этом в загипсованной руке начало зудеть. Брукнер-Новотны сцепил зубы и начал елозить гипсом по кровати - чертова рука. Ну почему ты решила чесаться именно сейчас?
Снять гипс, надо снять гипс. Так... где там ножик или что-нибудь? Боже, как она чешется! Точно! Об кровать! Нужно почесать гипс об кровать и тогда все пройдет.
А кто говорил, что будет легко? Но белоснежную броню уже совсем скоро обещали снять, если будет улучшение. А если не дай бог не будет - гипс заменят на новый.
- А у невропатолога мы что забыли? - поинтересовался Бен, а потом улыбнулся - точно, чтобы проверить нервы в руке. Да все там будет в порядке. Я в это уверен полностью.
В действительности ничего сейчас не болело. Это очень радовало профессора, но не радовал тот факт, что на работу ему через целую неделю только идти. Больничный то выписали до следующего понедельника, а не до этого. Вот детишкам то повезло. Совсем распоясаются к его возвращению.
- Как до следующего? Ты уверен? Может там перепутали? - ему действительно хотелось поскорее вернуться на работу. Сейчас, в данный момент, безумно хотелось спать. А в перспективе желал отправиться уже в понедельник в университет. Но против освобождения не попрешь. Значит появилось очень много времени, чтобы хорошо продумать лекции и просто отдохнуть.
- Ладно, как скажешь - выслушав любимого, коротко ответил Бен, после чего встал с пола и взглядом проследил за тем, как раздевается супруг. Как же сейчас хотелось обнять его со спины, повалить на кровать и любить бесконечно долго, страстно, жарко, ласково... как угодно. Майки вскоре лег на кровать, а профессор отправился на кухню, чтобы отнести остатки еды в холодильник. В чем-то супруг был прав. Есть официально освобождение, есть причина, так зачем гнать время вперед? Еще успеет все им рассказать и задать, что необходимо. Можно этот отдых потратить и на себя... хотя нет, не только на себя. Вообщем смирился с мыслью, что еще неделю будет находиться в постельном ленивом режиме, а потом главное найти в себе силы, чтобы вернуться в ритм рабочий. А вот слова Майки про Тибет не обрадовали совершенно.
Сюрприз не получился... Печально.
Вернулся с кухни, а любимый уже мирно посапывал в кровати. Умилительное зрелище, надо вам сказать. Бен старался как можно тише раздеться, но получалось, откровенно говоря, не очень удачно. Когда одна рука блокирована гипсом, все становится на порядок тяжелее. Через полчаса своих мучений, он наконец-то полностью разделся, после чего сел на край кровати и посмотрел на спящего супруга.
- Ты думаешь, что я зря прилетел раньше? - чуть слышно прошептал профессор, отводя взгляд в стену, а потом в окно, где еще пока была ночь, но уже совсем скоро будет утро - а я ведь хотел сделать тебе сюрприз... но он не получился.
Больше ничего не стал говорить, просто подполз на кровати к мужу и лег как можно поближе к нему, целуя в затылок, шею и плечо.
- Я люблю тебя - мягко произнес в ухо Майки, после чего провалился в сон...
Когда Бен открыл глаза, на дворе стояло облачное утро. Деревья не шевелились, что значило безветрие охватило улицу. Майкл еще спал, а профессору удалось выхватить несколько минут, чтобы насладиться этим волшебным зрелищем. Кажется, что любимый что-то бормотал, но быть может это просто где-то что-то скрипнуло, упало? Коснувшись губами щеки супруга, мужчина невольным делом опустил глаза ниже живота, где все напряглось и требовало немедленной разрядки. Усмехнулся, вставая с кровати. Ночью ему такое снилось, что словами это не опишешь - только представляй и пускай слюнки. Пошел в ванную и принял душ, стараясь не намочить загипсованную руку, заодно снимая своей напряжение, после чего одел какую-то простую футболку и простые тонкие штаны. Остатки клуба были беспощадно смыты водой, а Бен теперь ароматно пах - гель был с приятным запахом. Кажется ягодный какой-то. Теперь путь его пролегал мимо кухни. Залез в холодильник и обнаружил, что там есть большое разнообразие продуктов. А ведь точно! Майки недавно ходил и делал закупки. Достал немного гречневой крупы, достал кусок мяса и шампиньоны. Будет очень простое, но очень сытное и вкусное блюдо. Засыпал в кастрюлю крупу, залил водой и поставил на огонь, а пока гречка варилась, разделался с мясом и грибами, отправил все на сковородку и хорошенько обжарил, не забывая помешивать гречку, чтобы не пригорела. А то так всегда - стоит тебе только отвернуться, а вся твоя стряпня благополучно сбежала на плиту.
- М-м-м... на-на-на - подпевал себе под нос, колдуя одной рукой на кухне. А прелесть гипса знаете в чем? Он позволял толкать горячую сковородку, не боясь обжечь руку. Хотя там ручка такая была, что не нагревалась. Но кто знает, вдруг вышла из строя. Настроение хорошее, выспался. Ага, а вот в холодильнике еще остатки какого-то рулета сдобного - тоже пойдет. Приготовил казанок гречки с мясом и грибами, после чего накрыл крышкой, чтобы настоялось, а рулет отправил в микроволновую печь совсем на несколько секунд, чтобы прогреть его и пусть по квартире чарующий аромат выпечки. Это точно разбудит Майкла.
Интересно, если бы я прилетел как обычно, случилось бы это? В итоге все происходит так, как должно происходить. И если мне предначертано было оказаться в самолете, который рухнул, то неважно когда отправился бы домой. Впрочем... надо не думать об этом. И не думать о том, что случилось в клубе. Нужно связаться с Хантером. Просто хочу его услышать. Соскучился за ребенком. Да какой он уже ребенок? Хотя... да. Для меня всегда будет ребенком.
Вскоре на столе уже стоял нарезанный рулет, казанок с вкусным блюдом, чашки, резервуар с кофе, сок, сахар, сливки. Вообщем постарался Бен на славу. Готовить умел и любил, а навыки терять не хотелось. Закончив все свои приготовления, в приподнятом направлении отправился в спальню, подкрадываясь к любимому, скользя рукой под одеяло, проводя ладонью по бедру, переходя на бок, ласково карабкаясь по руке и замирая на плече, пока губы уже целовали шею, прихватывали мочку уха, чуть игриво оттягивали ее вниз.
- Майкиии... - промурлыкал профессор, продолжая поглаживать тело любимого, приходя от этого в восторг.
Отредактировано Ben Bruckner (2012-02-01 19:12:20)
Абсолютная чистота сознания – редкая характеристика снов – на этот раз играла лейтмотив минувшей ночи. Майклу снилось что-то совершенно понятное, лёгкое, окрашенное в светлые тона, настолько идеальное, что от него хотелось нестись сломя голову, чтобы убежать от ответов на свои вопросы, чтобы не потерять саму загадку жизни. И Майкл бежал, бежал, вскрикивая, отмахиваясь от окружающего яркого света, одновременно желая остаться, раствориться в льдистом сиянии, понимал, что не сдвигается с места, ускорялся и падал от усталости, а света вокруг становилось всё больше, словно кто-то невидимый, стремительно летая вокруг, одну за другой зажигал многоваттные лампочки. Когда сияние стало невыносимым, мужчина, упав на колени, закрыл лицо ладонями и закричал, но вместо собственного голоса он услышал чьи-то смутно знакомые интонации, звучащие так напевно, что не оставалось сомнений, что создавший их Творец обладал абсолютным слухом. Майкл настолько заслушался, что не понял, когда перестал кричать, а начал проговаривать строчки какого-то незнакомого стихотворения или, может быть, прозаического произведения, написанного, однако, с не меньшей поэзией. А осознав это, отнял руки от лица и увидел в ладонях, наполненных густой, похожей на ртуть, влагой, не своё отражение, а лица Брайана, Бена, Мелани, Дебби, Хантера, Джастина и ещё чьи-то, знакомые и не очень, и стало панически страшно разжимать мгновенно затёкшие от неожиданно тяжёлого содержания пальцы, страшно терять направленные на него тёплые спокойные взгляды. И он долго стоял на коленях, чувствуя, как тянут к земле сомкнутые ладони, наклоняясь всё ниже и ниже, пока костяшки пальцев не коснулись пола, оказавшегося мягким, как лебяжий пух, в мгновение ока превратившегося в белесую субстанцию, затягивающую подобно лесной топи. Сопротивляться было бесконечно тяжело, и кружащиеся в ладонях лица одно за другим стали растворяться, смешиваясь с нею, улыбаясь на прощание светло и немножко грустно.
- Нееет! – закричал Майкл теперь уже своим голосом, показавшимся ему глухим карканьем на фоне смолкшего мелодичного баритона, последним усилием вырвал руки из мутного плена и прижал их к груди, вскрикнув от боли, раскалённым добела клинком пронзившей душу, когда спасённые им лица стали благодарно приникать к ней…
В таком положении он и проснулся – с подтянутыми к животу коленями, прижатыми к груди скрещенными руками и приоткрытыми в беззвучном крике губами. И несколько минут приходил в себя, поначалу даже боясь открыть глаза: вдруг ослепляющее сияние никуда не исчезло. Но сквозь веки пробивался лишь смутный приглушённый свет, а ноздри щекотал приятный аромат готовящейся еды, возвращая в реальность лучше любого прикосновения. Майкл облегчённо вздохнул, вытянулся, расслабляя напряжённые члены и совершенно не желая вставать, и притворился спящим, услышав, как в спальню входит муж. Но когда Бен скользнул ладонью по обнажённому телу и протянул его имя, открыл глаза и улыбнулся. Его всегда приятно удивляло, как Бен умудряется быть одновременно строгим, увлечённым своим делом профессором и игривым парнем, завлекающим любимого своими ласками.
- Доброе утро, - прошептал Майкл. Собственный голос всё ещё казался немного неродным, но мужчина решил не обращать на это внимания. Во рту был странный привкус, который остаётся, наверное, только после виски, - как будто перед сном пожевал трухлявую дубовую веточку. Не то чтобы очень противный, но и особого удовлетворения не приносящий. Кстати, о пожевать. – Мне кажется, или у нас намечается королевский пир? – желудок негромко заурчал в аккомпанемент его словам. Вчера есть не хотелось, а сейчас казалось, что можно проглотить целого бизона и не поперхнуться.
Привстав, Майкл потянулся было за поцелуем, но вспомнил про дубовые веточки и, увернувшись от губ любимого, поцеловал его в шею, пройдясь языком вдоль кромки воротника. От Бена дурманящее пахло чем-то сладким и терпким, заставляющим серьёзно задуматься, что именно выбрать на завтрак…
Окончательно испортив момент, ещё раз заурчал желудок, Майкл рассмеялся и выбрался из-под одеяла, потянувшись за домашними брюками.
- Я в душ. Буквально на полсекунды. – Улыбнувшись ещё раз, мужчина ласково коснулся русого затылка любимого и исчез в ванной, чтобы через несколько минут выйти посвежевшим и телом, и дыханием.
Надеясь, что Бен уже в кухне, Новотны направил свои стопы именно туда и, войдя, обомлел. Рот мгновенно наполнился слюной, и потребовалась известная доля самообладания, чтобы не наброситься на еду прямо с порога. Горшочек, над которым причудливыми завитками поднимался пар, кофе, выпечка, сервировка – всё заставило сердце благодарно сжаться. Как там – дорог не подарок, дорого внимание? Важно было даже не качество приготовленных блюд, хотя они выглядели и пахли божественно, а то, что муж встал заранее, постарался сделать ему хорошо, и на этот раз у него получилось. Неприятное воспоминание на миг омрачило радость от увиденного, но Майкл загнал его подальше в глубины души. Почему бы не начать день с хорошего настроения, с чистого листа, как об этом твердят горе-психологи, и не думать о произошедшей катастрофе, о до сих пор неясном закрытии «Вавилона», о минувших спорах и конфликтах?
Желудок чуть ли не благим матом ругался, грозясь умереть голодной смертью в полушаге от яств, и Майкл, не в силах больше терпеть, оседлал табурет у стола и, приподняв крышку казанка, с любопытством заглянул внутрь.
- Убейте меня… - Пробормотал он, облизнувшись.
Бен продолжал поглаживать бедро Майкла легкими, практически невесомыми движениями, блуждая взглядом от макушки до носков, целуя, мягко вытаскивая из сна. На дворе уже стоял полдень. И если быть честным - сначала будить любимого не хотелось. Хотелось дать ему еще поспать, дать выспаться, но что-то там, в груди, попросило помочь супругу проснуться. И лучше способа, чем поцелуи и поглаживания, профессор не придумал. А может и не надо выдумывать велосипед? Может как раз это и нужно было... кто знает, кто знает. В итоге Майкл проснулся, шепотом ответил мужчине, после чего, кажется, хотел ответить на поцелуй, но его губы проскользнули по шее, а язык встретился с кромкой воротника. И совсем немного времени понадобилось его носу, чтобы уловить аппетитные запахи, что уже во всю разносились по квартире. Пожалуй, кроме ванной не осталось больше ни одной комнаты, где не пахло бы настолько соблазнительно.
- Я думал над этим - улыбнулся Бен, продолжая целовать супруга - но потом решил, что это будет королевский мировой пир в масштабе нас двоих.
Между ними повисло секундное молчание, но его немного разорвал чуть слышное бурчание желудка. Профессор хохотнул в сторону, откидываясь на кровать и давая возможность супругу одеться. После был извещен, что сейчас останется на несколько минут в гордом одиночестве, пока Майкл займется приведением себя в порядок.
- Буду ждать тебя - с улыбкой на губах произнес Бен, после чего ненадолго прикрыл глаза, чтобы провалиться в дрему. Встал много раньше любимого, встал, но забыл спросить у самого себя, а выспался ли? Забыл у себя спросить, а сможет ли потянуть его еще не полностью окрепшее тело такую утреннюю нагрузку. Оказалось, что сможет, но не полностью. Из дремы его вытащил звук выключенной в ванной воды, что означало только одно - пора приступать к трапезе, пора набивать животики всякой вкуснятиной. Нужно было оказаться там раньше Майкла, нужно было увидеть его удивление, его эмоции. Ведь этот уютный сюрприз наверняка вызовет в нем бурю реакций. Встал с кровати и пока любимый одевался прошмыгнул на кухню, занимая место как раз напротив двери. А вскоре в проходе показался Майки, который буквально обомлел.
- Ну как тебе? - чуть ехидно, но тепло и ласково поинтересовался Бен, глядя из-под челки, пристально следя за реакциями любимого. Достаточно долго стоял мужчина в проходе, по всей видимости боролся с желанием мгновенно на все это наброситься. А профессор боролся с желанием взять его за руку и утащить от кухни подальше, повалить на кровать и...
- И долго ты там будешь стоять? - попытался придать своему голосу интонации искусителя - остынет ведь все. А остывшее не будет вкусным.
Впрочем эти слова оказались излишними. Вот уже Майкл сделает табуретку и с интересом заглядывает под крышечку горшочка, в котором еще было горячо, в котором еще все немного кипело (слышалось бульканье). Все специально сделано с тем расчетом, что время завтрака может, так сказать, перенестись плавно во время обеда. Ну собственно так и вышло, а значит гениальный план повара Бена Брукнера-Новотны удался на славу. Пока Майкл изучал содержимое горшочка, светловолосый мужчина встал со своего места и в мгновение ока оказался за спиной супруга, нагнувшись, чтобы горячо поцеловать в шею, чтобы еще горячее, чем все содержимое горшочка, чтобы просто доставить ему побольше утреннего наслаждения, хотя уже и не утреннего, но тем не менее.
- Я не знал, что приготовить, а потому смастерил то, что первое пришло в голову - подтащил табурет и сел рядом, после чего стал накладывать гречку с мясом и грибами на тарелку, чуть покрутив, словно они находились в каком-то ресторане. А этот рецепт Бен вычитал где-то в интернете, когда ему необходимо было найти одну статью, напрямую относящуюся к его профессиональной деятельности. В итоге какая-то реклама перенесла на кулинарный портал, а там... вообщем там был рай для тех, кто умеет и любит готовить. А профессор относился как раз к этой категории людей. Так и появилось на свет это простое, сытное и наверняка чертовски вкусное блюдо.
- Что тебе снилось? - конечно он заметил, что пока Майкл спал, он поджал ноги поближе к животу, а руки скрестил на груди. Наверняка что-то снилось. Вряд ли причиной этому был холод. Лично Бену не снилось ничего. Вернее что-то да снилось, но он не запомнил свой сон. Поэтому привычнее ему сказать, что не снилось ничего. И очень хотелось задать один свой вопрос, который вчера не получил ответа. Однако сперва поесть - это даже не обсуждается. В подтверждение своим мыслям начал накладывать вкуснятину и себе на тарелку, беря вилку.
- Приятного аппетита - улыбнулся, а потом добавил - и чтобы все съел, а иначе не получишь десерта. А что у них было на десерт? Ох... что же у них было на десерт... ну по крайней мере так думал профессор и очень хотел, чтобы его мысль поймал и любимый. Десерт планировался очень вкусный, просто божественный десерт.
Стоять так ещё даже пару секунд и чего-то выжидать было истинным издевательством над собой, поэтому Майкл, мурлыкнув от поцелуя любимого, приступил к трапезе, как только гречка немного остыла. Эти несколько минут стоили ему большой выдержки. Подцепив на вилку грибочек и кусочек мяса с кашей, мужчина отправил всё это в рот и восхищенно застонал.
- И ты еще спрашиваешь, как мне?! – проглотив, воскликнул он. – Это просто восхитительно! – блюдо действительно было очень вкусным, да и голод играл известную роль, возбуждая все вкусовые рецепторы. Еда была тяжеловата для первого приёма пищи, и Майкл, с удовольствием съев содержимое тарелки, отставил её, не прося добавки. – Теперь ещё чашечку кофе, и я начну новую жизнь. – Он улыбнулся, взглянув на мужа. – А вот тебе я бы советовал съесть что-нибудь более сытное… - Чуть наклонившись, он приник губами почти к уху Бена. – Потому что ещё немного, и ты проглотишь меня с потрохами… - Подмигнув, он потянулся за кофейником и наполнил чашку, стараясь не показывать дрожания рук. Бен действительно смотрел так, словно не видел его полгода, тем же на первый взгляд спокойным, но горящим взглядом, что и вчера. Смотрел так, что во всех членах появлялась слабость, а сердце начинало колотиться в грудную клетку, мешая дышать, мысли из головы уходили ровным строем в известном направлении, а губы мгновенно пересыхали.
- Что тебе снилось?
Отставив кофейник, Майкл, обжигаясь, сделал пару глотков и закашлялся. Надо же было настолько отвлечься, чтобы не положить ни сахар, ни сливки. Бен наверняка удивится такой рассеянности. Впрочем, сам виноват, нельзя в открытую смотреть настолько вожделеющим взглядом, знает же, что пока ни о каком сексе и речи быть не может. От этой мысли Новотны мысленно застонал и сгоряча вместо двух всыпал в кофе три ложки сахара. Да что же это такое?!
- Снилось? – долив сливок, он наконец отпил непривычно сладкого напитка. – Я… не очень помню. – Увиденное во сне действительно практически стёрлось в подсознании, оставив лишь ощущение лёгкой тревоги. – Там был свет, много света… Только не тёплого, а, знаешь, слепящего, словно на допросе. – Голос Майкла несколько стих от воспоминания, и, поняв это, мужчина хмыкнул. – Ну, во всяком случае, именно так я представляю себе допрос. – Уже ровным голосом произнёс он. – Помню, что я боялся того, что находилось в этом сиянии… Странно, да? – Улыбнувшись Бену, он сделал ещё глоток. – Обычно считается, что свет – это добро.
Майкл не стал уточнять, что держал в собственных руках прототипы практически всех близких людей, боролся с чем-то неуловимо крадущим их и, наверное, всё-таки выиграл. В этот раз. Не нужно было ходить к гадалкам или шерстить сонники, чтобы понять, что всё это значило. Люди действительно отдалялись, и этот сон, как ничто иное, показал, что пресловутое «всё в твоих руках» не просто словосочетание. Но почему-то бороться не хотелось. Каждый раз, как он пытался что-то сделать по-своему, его ломали об коленку и втолковывали, что ты-де не прав. Хорошо, если без насмешки.
Задумавшись, Новотны не заметил, как допил кофе. Настроение, которое по всем правилам бытия должно было уйти далеко в минус, неожиданно застряло на отметке «похуй». Сон – и в Мексике сон. Не хватало ещё из-за него волноваться. Всё равно к вечеру, если не раньше, он забудется. Но, хоть и успокаивал себя Майкл подобным образом, неприятный осадок всё равно оставался.
- И чтобы все съел, а иначе не получишь десерта. – Голос Бена донёсся словно издалека, и мужчина, очнувшись, взглянул на мужа.
И зря. Взгляд серо-голубых глаз, чуть не прожёгший в нём дыру ещё несколько минут назад, стал ещё глубже, темнее, желание в нём светилось настолько неприкрытое, что Майкл завёлся с пол-оборота. И проговорил, сглатывая слюну и тщетно пытаясь взять себя в руки.
- Бен, пожалуйста, прекрати. – Голос стал заметно ниже, и Новотны прокашлялся. – Я… Я чувствую то же, что и ты… Я тоже безумно хочу тебя… и в качестве десерта, и в качестве ланча, и вообще в любое время. – Он вновь взял кофейник, чтобы наполнить чашки, теперь и ту, что стояла перед Беном, просто для того, чтобы занять руки. – Но мы не можем рисковать. Я и так сделал огромную глупость, позволив тебе пойти вчера в «Вавилон»… К тому же, после всего, что там произошло, ты перенервничал. – В голове после этих слов столкнулись две мысли: про то, что Бену вчера пришлось пить лекарство, и про необходимость позвонить Брайану. – Я не могу позволить, чтобы тебе вновь стало плохо. И не говори мне про то, что ты Шварцнеггер, можешь отжаться три тысячи раз и обежать кругом Гранд-Каньон. Я знаю, что ты сильный. Знаю. – Он осушил почти залпом чашку горького кофе. – Просто… боюсь. – Подняв глаза на мужа, Майкл постарался вложить во взгляд всю гамму эмоций – от обуревающего желания до бесконечного волнения. – Прости, что повторяю это по сто раз на дню…
Отредактировано Michael Novotny (2012-02-17 06:01:46)
Вы здесь » QaF: last story from Pittsburgh » √ архив локационной игры » Bruckner-Novonty's apartment
