Arthur's apartment

Для своего прибежища Артур облюбовал одну из комнат клуба, больше напоминающую гостиную шикарной квартиры, нежели помещение для персонала. Но опять и снова, его это не касалось. Главное, что здесь было комфортно и он мог побыть в тишине, расслабиться и мысленно обругать нерадивых помощников, которые, казалось, делали все с точностью до наоборот. Но сейчас это все было уже позади. Сцена была полностью подготовлена, декорации оставляли желать лучшего, но на подобном мероприятии вряд ли кто-то обратит внимание на мелкие недоработки в виде не достаточного количества искусственных деревьев и кустарников, в которых по сценарию должен был скрываться влюбленный Ромео. Не считая этого, все было очень даже не плохо. Мальчики успели в последний раз перед выступлением отрепетировать сцену и даже при полном параде, после чего Миллер позволил им взять небольшой кофе-брейк, заставив перед этим снять костюмы, которые были развешены на спинке дивана и сейчас находились под присмотром профессора. Не то что бы он переживал за их сохранность, хотя и это тоже присутствовало, но в клубе творилась такая суматоха, что не было бы ничего удивительного, если к началу вечера что-то из реквизита могло затеряться.
- Лучше перебдеть, - мысленно пояснил Артур подобное отношение к вещам, позаимствованным все в той же костюмерной на его факультете.
Его костюм лежал здесь же, поверх куртки, брошенной на диване, на котором сейчас отдыхал Миллер, закинув ноги на столик и выпуская сизый дым очередной сигареты в потолок. До начала вечеринки оставалось совсем немного времени, но он все еще не решался облачиться в него.
- Может он и вовсе не понадобится? - мысль о том, что стоит отсидеться здесь до конца мероприятия, уже в который раз посещала Артура. Он любил хорошие развлечения, тем более те, которые несли в себе некую театральность, но предпочитал при этом не нести ответственность за развлечение гостей. Да и кроме этого настроение было какое-то не правильное, не развлекательное. Весь день профессор был погружен в "приятные" хлопоты и, несмотря на призрачную надежду выбраться из клуба, которую он испытывал выходя из дома, перекусить ему удалось лишь бургером, который принес предусмотрительный "Джульетта", чем порадовал своего преподавателя, правда радость эта улетучилась вместе с последним прожеванным куском фаст-фуда. Все остальное время Миллер накачивал себя минеральной водой, лишь под вечер позволив себе пропустить пару рюмочек абсента. На голодный желудок крепкий напиток воспринимался не с такой легкостью, как обычно и Артур справедливо решил, что  с выпивкой стоит повременить. Как результат - никакого намека на веселье или что-то подобное. Оставалось лишь стойко выносить все тяготы и лишения почти военной службы и с нетерпением ждать когда его подопечные вернуться со своего перерыва.
- Что-то они задерживаются, - здравая, но все такая же невеселая мысль, учитывая, что отведенные студентам 15 минут закончились полчаса назад. Покидать свое уютное пристанище не хотелось, но ждать дольше тоже не имело смысла. Упасть в грязь лицом перед устроителями маскарада Артур не мог себе позволить. Раздраженный, уже в предвкушении разноса, который он устроит своим подопечным, мужчина затушил окурок в пепельнице и отправился на поиски.
К слову сказать, продлились они не долго. Буквально в соседней комнате, напоминающей то-ли гримерку, то-ли комнату, где сваливали ненужный хлам, обнаружились и Ромео, и его возлюбленная Джульетта. Вот только радости подобная находка не вызвала. Два почти бессознательных тела, трудно было идентифицировать как дееспособных людей, которым предстояло разыграть на сцене бессмертную любовь юных итальянцев. Трудно было представить, что эти двое смогут членораздельно выговорить даже собственные имена. Подобного поворота событий Миллер не то что не предвидел, но и в самых невероятных своих фантазиях не мог предположить, что его студенты обдолбаются до такой степени, что не смогут отреагировать на появления мистера Артур Миллера хотя бы взглядом или жестом. То, что они чем-то накачались, сомнений не вызывало. Слишком мало прошло времени, что бы так подействовало спиртное, но вдаваться в подробности профессор не собирался. Разговор с мальчиками решено было отложить до более подходящего момента, а сейчас перед ним вставала проблема, по размерам своим не просто большая, а катастрофически грандиозная. Времени на то, что бы вызванивать еще кого-то из студентов не было. Да и вряд ли кто-то из известных ему "артистов", проводил вечер субботы сидя дома и не зная чем себя занять.
- Что за блядский день сегодня!? - выругался Миллер, выходя в коридор и  на ходу закуривая, не обращая ни какого внимания на проходящих мимо танцоров и прочую пеструю массу среди которой наверное никто даже не слышал о существовании Шекспира. Но честное слово, в данный момент Артур готов был переодеть в Ромео и Джульетту первых попавшихся стриптизеров и подсказывать им слова, прячась за кустистыми зарослями из дерева и пластика.

Отредактировано Arthur Miller (2011-12-03 21:03:55)

В последнее время Артуру везло на болтунов. Просто катастрофически. Он еще отчетливо помнил словесный поток, который пришлось выслушать во время неформальной встречи с одним из своих студентов. А теперь, нате получите. Еще одно чудо-чудное, диво-дивное, которое не удосужившись узнать с кем разговаривает, вываливает на первого встречного  целый поток ненужной информации вперемешку с не нормативной лексикой.
- Куда катится этот мир? - ответ на сей глубокомысленный вопрос предстал перед профессором в виде аппетитной пятой точки парнишки, почти столкнувшегося с ним в коридоре, и которого мистер "хуевый день" рассматривал не стесняясь и с задумчивым выражением уже не молодого лица.
Артур давно перестал реагировать на такое выплескивание эмоций возмущенными реплики типа "Что за выражения, молодой человек?", "Как вам не стыдно!" и так далее, и тому подобное. Слишком уж часто он сам употреблял крепкие словечки и не всегда это было необходимо. К тому же,  сейчас Миллера занимало совсем ни это. Считаете он шутил, когда думал о первом встречном, выйдя из каморки, в которой "почивали" двое его раздолбаев-студентов? Отнюдь. Сейчас Артуру было совсем не до смеха. Чувство юмора закатилось в ближайшую урну, в которую только что отправился окурок его сигареты.
- Очень кстати, - что именно было кстати профессор решил не пояснять, взяв случайного "прохожего", как говорится, под белы рученьки, и направился в облюбованную им комнату. "Лестный" отзыв о виновнице пребывания Миллера в этом клубе мужчина так же решил оставить без комментариев. Личное мнение и все такое. К тому же, оно частично совпадало с мнением Кайла, как назвался юноша, который теперь стал казаться Артуру смутно знакомым.
- Какая, черт возьми, разница? Может один из студентов.
Не может, так как уже было отмечено, что профессор помнил всех, кто худо-бедно мог заинтересовать его. Но сейчас в самом деле было не самое подходящее время, что бы мучиться разгадкой провалов собственной памяти. Единственная мысль, которая твердо засела в голове Артура, была о том, что в течение следующих нескольких десятков минут ему нужны два актера, способные не растеряться перед публикой, а так же достаточно эмоциональные и раскрепощенные, что бы отыграть задуманное. От чего-то этот молодой человек не вызывал сомнений на этот счет.
- Значит, телепат, - зайдя в комнату, Миллер прикрыл за собой дверь и сразу же направился к костюмам, рассматривая их, как будто что-то решая. - эта сучка и тебя достала. - продолжал он, не отвлекаясь от созерцания нарядов участников будущего представления, - Понимаю. Но она сожрет меня вместе с дерьмом, если сегодняшняя постановка провалится. А так оно и будет, если я в ближайшие пятнадцать минут не найду актеров на главные роли. И единственные.
Взяв с дивана один из чехлов, профессор наконец-то посмотрел на жертву своего грядущего эксперимента, подойдя к нему почти в плотную,  и даже попытался улыбнуться.
- Надеюсь, в школе сейчас учат не только материться и ты имеешь хотя бы смутное представление о том, кто такой Шекспир. - говоря все это с ноткой задумчивости, Артур обошел парня, рассматривая его, прищурившись, как будто примерялся, - Не уверен, что ты подходишь и справишься-ли, но... - вновь оказавшись перед ним, профессор остановился. - у меня нет более подходящего варианта. Иначе нам пиздец. - улыбка стала шире и именно в этот момент мужчина решил таки представиться.
- Артур Миллер. Режиссер. Но не блядь. По крайней мере не всегда и не со всеми.
Впихнув в руки Кайла чехол с костюмом, профессор вернулся к дивану, на ходу скидывая футболку, собираясь переодеться.
- Не стой просто так, - кинул он через плечо, продолжая избавляться от неподходящей одежды, - переодевайся. Будешь моей Джульеттой.

- Что, вот так сразу? А как же прелюдии? "Эй, красавчик, что ты пьешь, все дела?"
Артур усмехнулся, что случалось с ним крайне редко, и продолжал слушать парнишку в пол уха, не отвлекаясь от своего занятия. Раздевшись полностью, как раз в тот момент, когда было названо имя "великой и могучей" сошедшей с экрана компьютерных игр, он все таки повернулся к несговорчивому Кайлу и прикрыл глаза. Всего на пару секунд, что бы собраться с мыслями. Глупо было рассчитывать на то, что "первый встречный" вот так запросто согласиться нацепить на себя платье и вылезти на сцену еще не понятно за какой реакцией предполагаемых зрителей. Но Артур привык добиваться своего. К тому же, в этом случае речь шла о его компетентности как режиссера, и облажаться для него значило куда больше, чем потерять хорошие деньги.
Все еще не говоря ни слова, мистер Миллер вернулся к тому, что собирался сделать. Достал из "упаковки" еще один костюм и с некоторым сомнением начал его рассматривать, понимая, что выглядеть в нем будет еще более нелепо, чем Джульетта в своем платье. И если у несостоявшегося Ромео средневековое трико должно было обтягивать и выставлять на показ самые ценные для гея места, то у профессора, учитывая совсем не подходящий размер, оно грозило расползтись по швам. Радовало только то, что в этом, с позволения сказать, шедевре не было швов, а значит оставалось беспокоиться только о возможности пережать одно из выдающихся мест, при чем самое ценное.
- Искусство требует жертв, - многозначительно выдал Артур, а про себя добавил, - Но блядь! Не таких же!
И все таки, делать было нечего. Натягивая на себя, назовем вещи своими именами, лосины, Миллер наконец вспомнил, что "Джульетта" еще не дала своего согласия.
- Только не удивляйся, Кайл, но срать я хотел на то, кто и где должен быть через двадцать минут. - пришлось прерваться, так как предстояла самая сложная, хотя при других обстоятельствах и в другом исполнении Артур поспорил бы с этим утверждением, процедура - уложить под тонкой полупрозрачной тканью свое достоинство так, что бы и двигаться не мешало и выглядело эффектно.
- Я тоже не грезил мечтами о сценическом образе, ставшем розовой мечтой для каждой девочки-подростка.
А что, это было в какой-то степени даже забавно. Гей, приближающийся к отметке среднего возраста и в подобной роли. Да, пожалуй Артур бы посмеялся, сиди он за кулисами.  Но сейчас был явно не тот случай.
- Поэтому... - покончив с нижней частью своего нового туалета, Миллер примерил то, что должно было прикрывать его торс и руки, и, к сожалению для своего эго понял, что в этот вечер Ромео будет выступать практически в костюме Адама. Замешкавшись на минуту из-за подобного открытия, профессор все же решил продолжить, - мне не нужна Лара Крофт. Мне нужна Джульетта. - он снова подошел к парнишке, прихватив с собой парик, -  И ты ее отыграешь, малыш. А прелюдию мы с тобой потом устроим.
Он снова попытался улыбнуться, но с этим делом сегодня был явный напряг, поэтому вышло не очень. Да и какого черта?! Если раньше сложившееся положение вещей его просто злило, то сейчас к этому добавилось еще и раздражение из-за того, что приходилось уговаривать. Он этого не любил. Но и отступить не мог.
- Но у меня есть и хорошие новости, Кайл. На сцену ты все таки попадешь. Объявишь о начале вечера с балкона, ожидая своего Ромео. Дальше все просто. Полчаса смотришь на меня влюбленными глазами, выслушивая признания в любви и вечной преданности, а потом свободен. Не заставляй меня сомневаться в способностях современной молодежи. Я и так не очень в них верю. Или тебе помочь?

От предложенной помощи, если так можно было назвать вопрос Артура, будущая принцесса фей отказалась, что по большому счету не очень тронуло профессора. А вот продолжение словесной баталии, смысл которой заключался в трех простых выражениях "не хочу", "не буду", "не заставите", постепенно начал приедаться. Если бы не было такой необходимости, Миллер еще пять минут назад мог потерять интерес, конечно интерес профессиональный, но а в сложившейся ситуации он продолжал рассматривать парнишку, наклонив голову на пару градусов и слегка прищурив глаза.
- Мне определенно знаком этот портрет, - пропел про себя Артур с заметным французским грассированием. На самом деле, дело было вовсе не в портрете, потому что, будь профессор менее ответственным, самую малость внимательнее и не так озадачен предстоящим фарсом, он бы точно пришел к мысли, что столь милую мордашку трудно забыть, увидев однажды. И все же, ощущение некоего де-жа-вю его не покидало. Бывает так, что слышишь какие-то слова, видишь образы и уже не можешь избавиться от наваждения, что это все должно хоть что-то значить.
- Твою мать! - нет, на профессора не снизошло внезапное озарение. Это была всего лишь реакция на действия и слова Кайла, который выглядел сейчас как всполошенный, не понято к чему назвавший профессора гением. Не то что бы Артуру хотелось с этим спорить, но как-то это было не логично.
- Пиздец! Более неадекватной Джульетты мир еще не видел, - по началу выражение лица Миллера было крайне удивленным. Даже бровь взлетела верх вполне так по сценарию. Потом на нем появилась улыбка. Обычная, не наигранная. Стоило лишь представить это чУдное создание в образе кормилицы, а тем паче собаки.
По долгу службы, а точнее работы, Миллеру приходилось встречать разных людей. И поверьте на слово, попадались среди них такие экземпляры, что ни одному, даже самому башковитому сценаристу, не придет в голову подобный персонаж. Но даже не смотря на свою оригинальность, Артур не раз сталкивался с "клонами", от чего интерес к подобным субъектам моментально пропадал. Но иногда, и случалось это гораздо реже, чем хотелось Миллеру, попадались эксклюзивные модели. Что-то подсказывало профессору, что сейчас был именно тот случай. Хотя скептицизм по поводу этого впечатления еще присутствовал в мыслях Артура. Он продолжал рассматривать Кайла, временно изображая из себя вешалку для платья Джульетты. Не та роль, о которой он мечтал. Но видимо вечер сегодня бы такой, что режиссеров не волновало мнение их будущих звезд. Профессор усмехнулся, на сколько ироничной была эта ситуация.
- Я готов взять свои слова обратно насчет сучки Реджи, согласен на прелюдию и признания в любви хоть на сцене, хоть вне ее, - сказал Кайл, снимая джинсы, а Миллер тем временем медленно, но верно приходил к мысли, что его собственного актерского таланта может не хватить на то, что бы разыграть платоническую любовь вместо пробивающегося наружу банального желания удовлетворить потребности совсем не романтического свойства. 
- Есть только два но: тебе придется помочь мне с платьем и с текстом. Удивительно, я его не знаю вообще. Равно как и то, как играть твою Джульетту. Но то, что я согласен ею быть - стопудово.
Стоило вздохнуть с облегчением. Конечно стоило. Или стояло? В прочем перестановка букв в словах была не так уж важна. Слова парнишки отвлеки Артура от непрошеных мыслей так же внезапно, как его действия заставили их поселиться в голове профессора минутами раньше.
- Но сначала - надо покурить и выпить. И хотя бы текст прочитать, да?
Еще раз оглядев Кайла с головы до ног, непременно задержавшись взглядом в области его паха и дойдя до совершенно лишней детали костюма, Миллер обреченно вздохнул, воздев глаза к небесам и, расстегивая не многочисленные пуговицы на платье подошел к парнишке.
- Текст - да, - согласился он, в тот же самый момент забирая у парня сигарету, - Сигарета и выпивка - нет, - говорил спокойно, хотя с достаточной долей категоричности, что бы избежать возражений. - Боюсь с твоей неадекватностью, в порыве глубоких чуйств ты легко пошлешь Ромео на хуй, вместо того, что бы пожелать спокойной ночи.
Будничность тона слегка прихрамывала, потому что, простите, но все мы здесь живые люди, и созерцание полуголого молодого тела, которое тебе же предстоит облачить в платье, наводит на фантазии совсем не Шекспировского содержания. И это бесило и раздражало профессора просто до невозможности. Пытаясь не выронить парик, Артур водрузил на парнишку прозрачное одеяние, довольно бесцеремонно разворачивая его к себе спиной и принимаясь застегивать пуговицы, то и дело касаясь обнаженной спины Кайла. Стоило скрасить молчание каким-нибудь неуместным разговором, но в голову лезли совсем неподобающие темы. С другой стороны, все зависело от того, как расставить приоритеты. С этим была проблема, потому что все помнят, да, что профессор был человеком ответственным, - Чтоб меня!
Покончив с облачением Джульетты, Миллер обошел парнишку, оглядывая его с ног до головы. Остался доволен. Почти всем.
- Просто прелесть, - выдал режиссерское заключение профессор и взялся за прическу своей "возлюбленной". - Кстати, носки придется снять, - так, между делом заметил Артур, поправляя парик и приглаживая черные локоны, - Я бы попросил и с трусами расстаться, но боюсь сценарием не предусмотрена  первая брачная ночь героев, -  не единого намека на веселость.
Сделав несколько шагов назад и продолжая визуальное изучение новоявленной итальянки, Артур не глядя взял со столика несколько листков и вновь подошел к Кайлу.
- У нее были карие глаза, а у меня не устоял, - ни с того, ни с сего выдал он, протягивая парню текст предстоящего диалога, - Хочешь отрепетировать?

Кайл что-то отвечал, но мысль профессора понеслась в прямо противоположном направлении от задуманного, предполагаемого того, что предстояло отыгрывать на сцене. Он даже закурил, присев на облучок кресла, обдумывая сказанное парнишкой, а за одно, в очередной раз, справляясь с навязчивым приступом де-жа-вю. И конечно, не сводя глаз с этого, с позволения сказать, артиста.  Артистом парень был знатным, впрочем, как и все люди по своей сути. Игра на сцене не имела к этому ни малейшего отношения. Как бы так объяснить, что бы стало понятно? Вот, например, Миллер по своей природе был человеком безэмоциональным. Об этом мог сказать любой, кто хоть раз с ним пообщался в кулуарах родного института или за его пределами, но в обстановке скучной и ничем не примечательной. За пределами же условностей и прочей лабуды Артур мог меняться до неузнаваемости и вести себя как последняя потаскуха, естественно, если это подходило по ситуации. Но глядя на Кайла, на его манеру говорить и держаться, профессор приходил к выводу, что он выбрал себе определенную роль и шурует ее на полную, не задумываясь ни о чем.
- Зациклило меня сегодня на ролях, - саркастично хмыкнул про себя Артур и тут его накрыло. Он понял от чего парнишка казался знакомым. И, уже не раз упомянутый, Патрик. И это переодевание. И разговоры про завтрашние комментарии и необходимость вести эту долбаную вечеринку. 
- Когда это было? Кажется несколько дней назад. Неделю? Да какая к хуям разница?!
Погруженный в свои мысли, Миллер оставил все вопросы Кайла без ответа. Даже про его трепетность. Хотя об этом отдельно. Пока парень читал пьесу, Артур материл на чем свет всех причастных к этому вечеру людей, включая себя самого за излишнее порой любопытство и ту самую эмоциональность, которую никогда не выказывал на людях. Ну не думаете же вы в самом деле, что человек, имеющий к искусству лицедейства самое прямое отношение, может вовсе не испытывать никаких эмоций? Они были. Но исключительно глубоко внутри, предназначенные только для узкого круга зрителей, такого узкого, что он вмещал в себя одного только профессора Миллера. Но сейчас не об этом.
Никогда не увлекаясь интернетом как таковым и используя его только в крайнем случае, да и то ради профессионального интереса, Артур как-то на досуге наткнулся на один видео-блог, который, на сколько он мог понять, делал обзор всевозможных фильмов, большая часть которых могла заинтересовать гей-сообщество. Но речь опять не о том. Именно неделю назад, или когда там это было, профессор точно не помнил, он увидел этого самого Кайла, разглагольствующего о "пидорах" и мужиках в платьях. Не то что бы Миллер брался судить о свободе на личное мнение каждого, благо страна в этом плане была свободной, но в данном случае его собственное мнение не совпадало с мнением, так называемого, ведущего. Ничего не поделаешь. Всем не угодишь и это Артур понимал, конечно. "Для того, чтобы тебя захотел мужчина, необязательно быть бабой... то есть, я не понимаю, ты выбираешь член, но при этом прячешь его под женским платьем. Зачем?" Кажется так там было. Профессор смутно помнил, но зато довольно отчетливо ощущал негатив, который вызвал у него тогда весь этот бред.
Сейчас же он просто медленно, зато в четко прослеживаемой прогрессии, охуевал. От комичности ситуации, а главное от своего собственного двусмысленного положения. О, да! Именно таким оно и было. И тут стоит вернуться к вопросу о трепетности Джульетты. Не понятно, подходило это слово или нет в данном случае, но то, что Кайл был прав и у профессора на него встал, было очевидно. При чем очевидно на столько, что глядя на Миллера ему бы позавидовал любой хоккеист или кикбоксер, одевающий защиту паха. Узнай Артур сразу в глазастом парнишке того самого блоггера, он бы скорей всего до сих пор метался по клубу в поисках Джульетты, или переодевал в платье кого другого. Может быть даже трахнул. Хотя в последнем Миллер сильно сомневался. Не было у него такой привычки, тем более в процессе работы. Мозг всегда перевешивал инстинкты, взять хотя бы случай с Моро той же самой недельной давности. Но сейчас, после внезапного озарения и прямого предложения, с предоставленным правом выбора, профессор в самом деле задумался. Трудно представить, но факт. Он целых две минуты думал "до пьесы или после"?
- Во время, - поднявшись с кресла, Артур довольно резко затушил сигарету и взглянул на Кайла. - Поднимет твой рейтинг, если вообще кто-то захочет трахать пидора в платье, после твоего же лестного отзыва об этом.
Говорил и сам не верил. Потому что трахнул бы. И в платье и без него. Кого-кого, а себя Миллер никогда не обманывал. А сейчас просто играл, находясь под влиянием воспоминаний и своей первой реакции.
- Ну что за блядские сюрпризы! - обидно. И даже спорить не надо. Представляешь одно, а на поверку оказывается совсем другое. Но убиваться о не справедливости жизни можно до бесконечности, если кто-то любит такое. Профессор не любил и решил смириться со стояком. В конце концов, в этом клубе найдется достаточно желающих, что бы избавить не совсем юного Ромео от страданий. Но после. Все после. Теперь же он предпочел сосредоточиться на предстоящем фарсе. Главное было не смотреть в сторону Кайла. А вот как это сделать, когда следующие полчаса только это и есть в сценарии, не считая пламенных речей и влюбленных взглядов, Миллер понятия не имел. Дебют Артура на Питтсбургской гей-сцене грозил оказаться полным провалом, товарищи.
- Ни хуя подобного! - сказал, то есть подумал, как отрезал, и направился к выходу, все же бросив на парнишку мимолетный взгляд. - Доставай свой наушник и только попробуй мне все испортить!
- Для того, чтобы тебя захотел мужчина, необязательно быть бабой... Чертовски верно подмечено, однако.

Отредактировано Arthur Miller (2011-12-10 02:32:51)

- Тих-ха.
Не разобрав что к чему и охуев, еще раз, от подобной наглости, Артур остановился практически в дверях псевдо-гостиной, повернувшись к парню с четким намерением одарить его подобающим взглядом. А ведь не хотел этого делать и знал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Так и получилось. Правда длилось не долго. Всего несколько секунд, пока Кайл снова не отрыл рот. И вот тут, слушая и постепенно вникая в суть разговора, до Миллера начало доходить. И что бы вы не подумали, доходить до него стало то, что из его детища собираются устроить публичное... а хуй знает, что это должно было быть. Но то что ничего хорошего, было понятно. По крайней мере никаких позитивных мыслей, связанных со словами "крупный план", "массовка", "любимый сайт" и "интервью", у профессора не было. Одним словом - блядство. Мало того, что ему предстояло самому выставиться в чем мать родила, ну хорошо, практически в чем мать родила, на показ сотне вечно голодных геев, переодеть Джульеттой, прости господи, какое-то чудо (в положительности этого слова теперь Артур сильно сомневался), так еще стать "звездой" видео-блога, который, собственно говоря, и смущал Миллера, вызывая непроизвольное отторжение желанного объекта.
- Ну все, пиздец, приехали, - и даже намека на выход из сложившейся ситуации не было. А что поделать? Нельзя вечно быть хозяином положения. Но как же Артур этого не любил. И злился. Сейчас, наверное, больше чем когда бы то ни было. Злился и не показывал, от чего эмоции, накапливаясь внутри, каким-то странным образом воздействовали на органы чувств, при чем не на те, на которые хотелось профессору.
- В общем... это... я сейчас выхожу на сцену. Пару минут троллю коллектив, а потом выхожу на балкон. Джей сделает конференс-связь. Будем слышать все трое. Он диктует текст, мы говорим. Это же серьезная хуйня...
- Без надобности, - даже спокойней чем можно было бы ожидать. Значит не все еще потеряно. Значит актер из Миллера очень даже ничего. Но судить об этом было рано, а если говорить точнее - опрометчиво. - Я со своей ролью сам справлюсь. Без суфлера.
Ой как опрометчиво. Едва ли стоило рассчитывать на то, что все пойдет по твоему плану, когда с самого начало все задумки летели к хуям. Ну или куда там. В общем, когда ожидания разбивались о суровую действительность. А она была такова, что когда парнишка оказался совсем близко и обнял профессора, тот, конечно, испытал свое "любимое" на сегодняшний вечер чувство, продлившееся так не долго, что Миллер едва ли мог хоть как-то выразить свои эмоции.
- В общем, люблю, не могу, все такое. Но - ради искусства.
Ради него. Естественно только ради искусства, которое требовало жертв. И в тот момент, когда Артур почувствовал, совершенно неожиданно между прочим, на своих губах чужие губы, это крылатое выражение приобрело иной, какой-то извращенный, смысл. Всего секунда потребовалась профессору на то, что бы понять что же черт возьми здесь происходит. Еще столько же понадобилось, что бы забить болт на неприязнь к юному любителю осуждать себе подобных. И еще меньше ушло на то, что бы перестать стоять каменным охуевшим изваянием и приоткрыть губы, отвечая на поцелуй, который к слову сказать, не помогал упасть "настроению" Ромео. В конце концов, мозги мозгами, но есть ведь в теле мужчины и другие жизненно важные органы. А еще инстинкты, которые, как утверждали ученые, все люди позаимствовали у животных. И вот они-то точно никогда не задумываются об этике и морали, трахая все, что вызывает нужные эмоции и раздвигает ноги. Образно выражаясь. Потому что в данный момент ни о каких ногах речь не шла. Зато руки были очень даже при чем. Ну не мог же профессор игнорировать свое желание сжать это платье, а точнее тело которое под ним скрывалось, в объятиях, при чем так, что у самого дух захватывало. Пройтись ненавязчивым жестом по застежкам, не расстегивая их, но ощутимо поглаживая спину Кайла. Задрать подол этого чертого платья, что бы дотронуться до обнаженного бедра. И мысли о работе, каком-то там спектакле уже не казались такими значимыми как минутами раньше. И тот факт, что какой-то чувак стоит в дверном проеме и откровенно таращится на происходящее, дошел до Миллера не сразу. Но когда дошел, реальность со всего размаху долбанула по выпирающим местам, заставляя сделать пару шагов назад и, постепенно приходя в себе, тем не менее не отрываясь смотреть на парнишку. Не на того, который приперся так не вовремя. Или наоборот, очень даже кстати. Черт его разберет. Артур уже с трудом понимал что и к кому испытывает.
- На сцену, - сказал, как будто командовал, и выскочил в дверь. Не смотря на то, что сложно было представить продолжение случившегося в присутствии третьего лица. Хотя, Миллер только что осознал, что не следует делать опрометчивых выводов, как бы сильно не был уверен в себе и своих принципах.

Сцена

Отредактировано Arthur Miller (2011-12-10 04:01:45)

Сцена

Атрур оказался в комнате довольно быстро. Как шел? С кем сталкивался? Кажется успел перекинуться с каким-то мужиком парой ничего не значащих фраз. А может быть и значащих. Только не для профессора. Мозг воспалился до такой степени, что больно было даже думать. Такого возбуждения Миллер не испытывал со времен своей студенческой юности. А ведь тогда он не славился большим количеством связей и слишком пылким темпераментом. И вот надо было испытать подобное, да еще в таком возрасте. Не старик. Тут и спорить нечего. Но все же должен был остепениться как-то. К тридцати шести годам-то. В общем, хуй с ним с возрастом. Любви все плоскости покорны. Это Артур мог сказать совершенно точно, потому что пока добирался до комнаты аж вспотел весь. Зашел, прикрыл за собой дверь и прижался к прохладной стене рядом с ней, почувствовав легкое облегчение. Всего на секунду. А потом нужно было что-то делать. При чем срочно.
Ну а хули тянуть, когда пах ноет так, что кажется еще немного и случится самопроизвольное семяизвержение? Подобного Миллер и вовсе никогда не испытывал. И нечего было экспериментировать. Приспустив леггенсы и от одного только этого застонав в голос, мужчина обхватил пальцами возбужденный до предела член и вздрогнул. Сильно. Всем телом. Попытался откинуть голову назад и звонко ударился о стену. Хуйня. Голова волновала профессора постольку поскольку. А вот избавить ее от наваждения, а за одно и себя от болезненных ощущений в паху, было делом первостепенным. Нерешительно двинув рукой, Артур стиснул зубы, стараясь быть по тише. Вверх-вниз. Еще раз и еще. А потом он просто забил на то, что его могут услышать. В конце концов, он готов был заняться этим прямо на сцене, в присутствии нескольких десятков зрителей. Так стоило ли стесняться кого-то случайно заглянувшего на странные звуки. Быть может ему даже повезет. Не так, как весь сегодняшний вечер, а в прямом смысле этого слова.
Сильнее сжав ладонь, продолжая скользить ей по члену, Миллер уже начинал мечтать о том, что в комнату войдет кто-то, подходящий для приличного траха. И даже если не подходящий. Он бы не сильно возражал. Сейчас ему было почти все равно, куда вставить свой член. Вот только под конец его мечтаний этим кем-то оказывался Кайл.
- Ну что за ебаный пиздейц! Ооохх, - слишком громко. Но было все равно. Дрочить, прижимаясь спиной к стене, двигать бедрами навстречу собственной руке и не попадать в такт, было даже приятно. Онанизм никогда не входил в число приоритетных занятий профессора, но сейчас он готов был спорить на собственную задницу, что никогда прежде не чувствовал себя так охуительно. Конечно не так охуительно, как было бы вместе с Кайлом. И все все таки было хорошо. Водить рукой, постепенно набирая темп. Срывая с собственных губ стоны, которым позавидовала бы любая портовая шлюха. Находиться почти на грани и не переставая думать о глазастом парнишке. Думать и представлять, как это могло бы быть. Вместе с ним. Сродни мазохизму. И почему Артур не согласился на "до пьесы"?
- Ебнутый придурок,  - и это было правильное определение. Стоило-ли так сильно прятаться за отговорками в виде правил и принципов, чтобы потом вот так, как недотраханный школьник, дрочить, прячась в гримерке, представлять обнаженного парня, вспоминать его губы и свои руки на его теле? Тем, кому ответ не был очевиден, стоило пересмотреть свои приоритеты. Потому что Миллер, кажется, только что в корне поменял свои.

Артур понятия не имел, сколько времени прошло. Ему казалось, будто целая вечность. А он все стоял, пытаясь довести себя до предела, но никак не мог кончить. Наверное, все же, прошло не так много, как ему казалось. Он потерял счет времени. Потерял способность ориентироваться в пространстве. Оглядывался по сторонам и лишь спустя какое-то время понимал, где именно сейчас находится. Но было охуительно. Так, что профессор не сразу заметил, как дверь комнаты распахнулась. Он лишь лениво повернул голову, глядя на непрошеного визитера взглядом покрытым пеленой из возбуждения и того удовольствия, что Миллер сам себе успел доставить.
Артур несколько раз моргнул, пытаясь разглядеть фигуру парня. Блядь! Стало неловко. Не потому что дрочил, а потому что думал при этом именно о нем. Артур отвернулся, но руки от члена не убрал. На хуя останавливаться на полпути, когда ловишь такой кайф. И, как ни странно, не смотря на то, что думал и представлял как это могло быть, удивился, или просто не успел понять того, что Кайл оказался рядом. И, почувствовав на своей руке его руку, не мог не посмотреть на него. С вызовом и непониманием. А может быть даже с некоторым недоверием. Миллеру сейчас не было не какого дела, до того, на что именно рассчитывал парнишка придя за ним в эту комнату и так бесцеремонно прервав его дрочку. На самом деле об этом не сложно было догадаться, если бы только Артур сохранил хоть каплю здравого рассудка. Но его и в помине не было. Зато было желание. Дикое, жгучее, захватившее не только тело но и разум тоже. Его в первую очередь.
Он перехватил руку Кайла, потянув его на себя. Уже знакомым, казалось, жестом, обхватывая его поперек талии и прижимая к себе. Едва сдерживаясь, что бы не простонать от прикосновений ткани этого блядского платья к возбужденной плоти.
- Главное, ни как начал, а как собираюсь кончить, - выдохнул Миллер на губы парня и... Все. Больше ни слова. Лишь ощущение его губ. И тела. Совсем близко, но все таки не достаточно. Артур зачем-то сделал несколько шагов от стены, натыкаясь на что-то. Поцелуй пришлось прервать. Хотя закончить его необходимо было в любом случае. 
Это было кресло. То, что заставило профессора остановиться. Вполне подходящая декорация. В принципе, сгодилась бы любая. Но так было даже лучше. Выпустив парнишку из цепких объятий, Миллер развернул его к себе спиной, ненавязчиво надавливая ладонью на плечи и заставляя прижаться к спинке этого ебаного кресла. А дальше все как по сценарию. Только не понятно какого спектакля. Черт с ним. Название можно было придумать и позже. В любом случае, единственное, что сейчас волновало профессора, это то, как его ладони скользнули под платье, задирая длинный подол, оголяя ноги и ягодицы Кайла. Он выдохнул. Шумно, почти срываясь на стон, и прижался возбужденной плотью к молодому телу. Что за блядский вечер?! Он мог бы ласкать это тело часами. Доводить до исступления десятками поцелуев. Изучать его кончиком языка, вылизывая каждый сантиметр гладкой кожи. Ну что за ебаные мысли в такой неподходящий момент? Да, он был не подходящим. Потому что сейчас, все на что хватало Миллера, это наклониться к парню, прижимаясь к нему всем телом и тяжело дыша над его ухом. Но ощущать под собой мешающую ткань было не приятно и даже раздражительно. И все таки это пришлось вытерпеть. Пришлось, потому что нужно было дотянуться до джинсов и достать, дрожащими от возбуждения, пальцами презерватив.  А еще нужно было потратить несколько бесконечных секунд, что бы натянуть его на изнывающий от возбуждения член. И тут терпение Миллера резко кончилось. Пальцы по прежнему дрожали и надеяться на то, что он сможет просто расстегнуть тысячу и одну застежку на корсете "Джельетты", было настоящим актом мазохизма. Но так хотелось избавиться от этого неприятного ощущения. Профессор даже не подумал о последствиях. Кто же станет думать о них в подобный момент? Ладони быстро прошлись вверх по спине Кайла, цепляя пальцами край платья. Одно резкое движение и застежки расползлись в разные стороны, оголяя спину парнишки. Артур выдохнул, как будто до этого не дышал вовсе. Прижался губами между лопаток Кайла. Сжал ладонями его ягодицы и... Наконец-то это ощущение. Оно преследовало его весь вечер. Казалось, с того самого момента, как он затащил Кайла сюда, что бы обрядить в платье и сделать своей сценической возлюбленной. Ощущение, когда жаждущая плоть входит в горячее, тесное тело.

Ничего особенно. Во всем этом не было ничего особенного. Просто парень. Просто секс. И все. Как часто такое было? Достаточно, что бы перестать вестись на что-то кроме физического желания. Это было просто. Всегда. Ты хочешь - ты получаешь. В основном. Ну хорошо. В большинстве случаев. Потому что уже не мальчик. Потому что уже давно перестал тратить время на уговоры. Потому что никогда не хотел ничего, кроме снятия напряжения, а для этого совсем не обязательно гореть трепетными чувствами, краснея, как барышня, и, замирая сердцем, ощущать под пальцами чье-то тело. Чужое тело. И это всегда удовлетворяло достаточно, что бы кончить в нужный момент. Не слишком быстро, но и не слишком растягивая удовольствие. В самый раз, что бы успеть получить необходимую разрядку и наслаждаться жизнью дальше. До следующего, очередного случая, в котором снова не будет ничего особенного. Подобное отношение помогало чувствовать себя уверенней. Не хозяином жизни, но своего положения. Хотя бы в отдельные моменты истории. Но, как известно, жизнь - злая штука. Когда у тебя на руках все карты, она вдруг предлагает партию в шашки. Или шахматы. Что за хуйня? В общем не важно. Смысл совсем не в играх и не в ходах.
Смысл в том, что с самого начала, с того самого момента как вечер перестал быть томным и начались эти блядские проблемы в пьесой, профессор перестал ощущать себя хозяином положения. Увы и ах! И сейчас Артур очень хотел, что бы все было просто. Как всегда. Но с того самого момента, как он вошел в парнишку и прижался к нему всем телом, начался какой-то ебаный пиздец. На самом деле все было очень даже органично и ничего сверхъестественного не происходило. Но Миллер-то знал, что... Что? Что никогда не испытывал такого сильного влечения? Никогда эмоции, которых, заметьте, никто не мог ожидать от профессора, не переполняли его на столько, что он сдерживался, хрипел и постанывал, но все же сдерживался, не давая себе волю? Выходило как-то комично, потому что было похоже на пыхтение и сопение, но ни как на страстные стоны, которые должны были выражать внутреннее состояние Миллера. Он был прав, когда пытался думать во время дрочки. Сейчас было охуительно. На столько, что он забил на сдержанность, отпуская себя теперь уже на полную, и наполняя комнату звуками, вторящими крикам Кайла. О, да! Его крики. Они пиздец как возбуждали. Едва ли не сильнее чем сам трах. Можно было кончить лишь слушая их. Но профессор не хотел, что бы все заканчивалось так быстро. Слишком быстро. Хотя, когда он стоял там у стены в гордом одиночестве самоудовлетворения, ему казалось, что стоит лишь прикоснуться к парню и непроизвольный оргазм обеспечен. Ни хуя подобного.
Он прижимался к нему всем телом. Двигался быстро, но находясь практически на грани замирал, давая телу небольшую передышку. Касался губами обнаженной шеи, а потом вновь начинал съезжать с катушек, сильнее сжимая пальцы на бедре Кайла, двигаясь так резко, что мышцы начинало сводить. Останутся синяки? Как будто он думал об этом сейчас. Как будто он вообще способен был думать. Желания и возможности профессора в данный момент сильно не совпадали. Такая хуйня случается и с лучшими из нас. Или с худшими. С какой стороны посмотреть. И он посмотрел. Открыл глаза и посмотрел на Кайла, повернувшего голову. Пройдясь жадным  взглядом по его лицу и остановившись на губах. Вот когда начинаешь жалеть о том, что выбрал не ту позицию, поддавшись внезапному порыву. Но разве это могло помешать пройтись пальцами по шее парнишки. Огладить его скулу. Обхватить подбородок, что бы дотянуться до его губ и постараться не отрываться от них как можно дольше. Почти одновременно с этим почувствовав как он направляет руку туда, где она должна быть. Где ей хотелось быть. Сжимаясь на возбужденной плоти плотным кольцом из пальцев. И от этого ощущения Миллер едва не кончил. Но все же сдержался, прикусывая нижнюю губу. Больно. Почти до крови. Это заводило еще сильнее. И он отстранился, выдыхая новый стон на плечо парня. Обжигая его горячим, тяжелым дыханием. И снова отдаваясь на волю безумства. Двигая бедрами, пытаясь подстроиться под эти движения, что бы ощущение скользящего в ладони члена было продолжением. Что бы оно подталкивало к последнему шагу, остающемуся до грани. И это было бы еще более охуительным, чем сейчас. И тогда бы все закончилось. И наверное стало бы легче. Наверное. Но вместо этого Артур разжал руку, проведя ей по члену вниз. Дотрагиваясь до яиц Кайла. Оглаживая их и пытаясь сжать в ладони. Он почти перестал двигаться. Почти. Водя бедрами, словно поддразнивая. Себя в первую очередь. Хотелось. Многого на самом деле. Но пока его руки блуждали по бедрам парня. Скользили между его ног. И Артур вздрагивал каждый раз, когда пальцы чувствовали под собой горячую плоть. И это срывало с губ новые стоны. И заставляло вновь обхватывать член ладонью. И двигаться. Непременно двигаться, не останавливаясь. И чувствовать. Ощущать движение собственной плоти и его в своей ладони. Охуительно!